Вот пришел папаша Зю…

— Правильно понимаете, Сергей Владимирович, — похвалил сообразительность своего пресс-секретаря патрон.

И для полной убедительности Ёлкин приставил к вытянутым губам указательный палец.

Сонька из Сибири

Неделя прошла напряжённо.

Депутаты, вызванные из отпусков, стекались в первопрестольную к пятнице, на которую было назначено внеочередное заседание, и кровожадно потирали руки.

Правительство лихорадило в поисках выхода из критической ситуации, а народ, безмолвствуя, скупал валюту и продукты.

Газеты продолжали нагнетать массовый психоз: «Валютного рынка в стране больше нет»… «Правительством и Центробанком приняты беспрецедентные меры»… «Общество чистых прилавков»… «Борис, где наши деньги?»…

Сергей Кириченко, предчувствуя последние деньки премьерства, держал хвост пистолетом, бил себя кулаком в грудь и порол правду-матку: «Да, плохо, будет еще хуже. Мы только вступили в полосу кризиса».

Ситуация в стране становилась похожей на конец девяносто первого года. «На колу мочало — начинай сначала» советовал один из газетных заголовков.

А в это время президентская администрация во главе с Юнашевым возилась с сибирским умельцем. Тайно, суля большие деньги, выискивала оставшихся башковитых по совместным фирмам и разрабатывала план переигрывания ситуации, когда страна перенесётся в девяносто шестой.

Глобальная мысль, засевшая в государственном мозгу Ёлкина, потихоньку зрела и пускала корни.

Комфортнее всех на фоне всеобщей лихорадки чувствовал себя Гений Иванович Безмозглый.

Обследовав номер «люкс», куда его поместили по приезде, он обнаружил полный бар всевозможных спиртных напитков и быстренько его оприходовал. Оставил он только шампанское, которое терпеть не мог. Жил он все эти дни, как у Христа за пазухой, ел-пил, что душеньке угодно, и даже такое ел-пил, о чём его душенька прежде понятия не имела. Потом он выдул весь технический спирт, предоставленный в его распоряжение. Потом он смутно помнил каких-то дамочек в белых халатах, возившихся с ним. Такая женская забота ему была крайне приятна: уже несколько лет он жил бобылем.

В пятницу 21 августа состоялось внеочередное заседание Госдумы. Депутаты требовали для расправы президента, но Елкина им не привезли.

— Отставка президента не только назрела, но и десять раз перезрела! — ораторствовал Геннадий Зюзюкин.

Явленский заявил, что ответственность за кризис несут предыдущее правительство, нынешнее, президент и вообще все, кроме «Яблока». Что «Яблоко» вообще никому не доверяет, кроме себя, и готово требовать отставки всех и назначить себя.

Владимир Вольфович Жигулёвский винил во всем ЦРУ.

В результате двести сорок восемь депутатов — против тридцати двух — потребовали добровольной отставки Ёлкина.

— Забыли, что в стране ещё есть президент! — стукнул кулаком по столу Борис Николаевич в своём Завидове, когда ему сообщили о демаршах Госдумы.

Вечером того же дня он позвонил Валентину Юнашеву.

— Как там наш Гений поживает? — поинтересовался он.

— Приводим в себя, Борис Николаевич, — отрапортовал Юнашев. — Со всей страны собраны лучшие специалисты по ведущим областям науки: химии, физики, космонавтики и даже паранормальным явлениям, но никто ничего не понимает в этой «Соньке», Борис Николаевич. Все только ахают и разводят руками. Ну и… не верят, конечно.

— Я сам с ним говорить хочу! — возжелал Ёлкин. — Значит так: в воскресенье я возвращаюсь в Кремль. Подготовьте мне умельца этого с его машиной.

— Хорошо, Борис Николаевич, — сказал Юнашев. — К вашему приезду всё будет готово.

В выходные из магазинов вымели оставшиеся продукты. Прилавки сияли девственной чистотой.

На павильонах мелкооптовых рынков повисли жизнеутверждающие таблички: «Закрыто до лучших времен», «Мы ждем перемен!»

Самое распространённое объявление взывало к совестливости покупателей: «В связи с падением курса рубля, к ценам на импортные товары просим прибавлять 40 %».

В воскресенье 23 августа Борис Николаевич Ёлкин был доставлен в Москву. Его тут же отвезли в секретную кремлёвскую лабораторию, где находилась машина, и на очи его был представлен протрезвевший и приведённый в божеский вид сибирский умелец Гений Иванович Безмозглый.

Агрегат занимал добрую часть лаборатории и состоял из бидонов, запаянных кубов всевозможных калибров, змеевиков, трубочек, краников, ещё чёрт знает каких ёмкостей и измерительных приборов. По верхним стоящим в ряд шести бидонам синей краской огромными буквами было выведено: SОНЬКА. На одном из кубов той же краской был намалёван знак качества, проставлявшийся в своё время на советских товарах, а по периметру его шла надпись: Made in Sibiria.

Борис Николаевич внимательно и с пристрастием осмотрел агрегат, расплылся в улыбке и оборотил свои очи к представленному ему неказистому мужичонке в затертом пиджачке.

— Вот, Борис Николаевич, наш самородок, умелец из Сибири, — Владимир Паутин подтолкнул оробевшего мужичка к Ёлкину. — Гений Иванович Безмозглый.

— Да чего там, — засмущался вдруг мужичок, — зовите меня просто Генькой. Меня все так зовут.