Вот пришел папаша Зю…

— Борис Николаевич, дело государственной важности же!

Ёлкин искоса уважительно посмотрел на Паутина. Помолчав, сказал:

— Ну… если государственной важности… Тогда конечно.

Для такого ответственного задания, какое намечалось на утро вторника, Геньке Безмозглому на заправку его SОНЬКИ завхоз Кремля Павел Бородкин выделил восемьдесят литров водки «Абсолют». Правда, водку Геньке выдали не на руки — слишком рискованно, — а сказали, что всё будет в лаборатории.

Понедельник до обеда Гений Иванович возился со своим агрегатом: выверял приборы, продувал змеевики, осматривал ёмкости. Дело всё-таки предстояло серьёзное: самого президента на его SОНЬКЕ прокатить! Чтобы всё было в ажуре.

Рядом сновали и суетились всякие башковитые, тщательно следя за генькиными манипуляциями и не теряя надежды постичь тайну сибирского умельца. Но Безмозглый только посмеивался про себя: во нагнали-то со всей страны! Все в белых халатах, очки понацепили, говорят какие-то слова непонятные и в каждую дырочку заглядывают. Да фиг с ними!

В углу лаборатории, у окна, завешенного черными светонепроницаемыми портьерами, Генька намётанным глазом определил несколько фирменных коробок с водкой «Абсолют».

— Чего, топливо подвезли? — довольно оскалил он зубы, кивнув на коробки.

— Да, Гений Иванович… — растеряно сказал самый очкастый среди башковитых: вместо стёкол у него были толстые линзы. — Неужели действительно ваше сооружение на этом будет работать? — недоверчиво спросил он.

— Моё «сооружение» только на этом и работает! — заносчиво сказал Генька и подошел к коробкам.

Восемьдесят бутылок настоящего «Абсолюта»! У Геньки заныло под ложечкой.

В обед ему строго налили всего лишь сто граммов водки. Он их тут же опрокинул, крякнул и по привычке занюхал это дело рукавом — хотя стол перед ним был полон всевозможных яств. Но, только вдохнув запах своего видавшего виды пиджачка, пропахшего табаком и селёдкой, Генька приступил к чёрной икре.

— Ё-моё, — снова крякнул он, прожевав первую порцию обильной закуски. — Соньку б мою сюда сейчас… За поганые макароны погибла!

В баре номера оставались две бутылки шампанского: фу, кислятина! А вот его Сонька почему-то любила шампанское. Генька с тоской вспомнил коробки с «Абсолютом».

Но не будь он Гением, если что-нибудь не придумает. Он взял обе бутылки шампанского и сунул себе за ремень, державший широкие брюки.

После обеда предстоял важный этап: нужно было заправить SОНЬКУ и привести её в полную боеготовность, чтобы завтра только нажать нужные рычаги. Для этого последнего этапа Генька потребовал, чтобы все эти очкастые покинули помещение лаборатории и вообще оставили его одного: он не желает выдавать свою коммерческую тайну.

— О, конечно, — понимающе закивали очкастые. — «Ноу-хау»! — и деликатно удалились.

— Хау-гау, — помахал им в ответ ручкой Генька и подтащил к SОНЬКЕ коробки с топливом.

Оставшись один, не считая бдительных охранников у дверей лаборатории, Генька быстро вынул из коробки две фирменные бутылки и сунул за светонепроницаемую портьеру. Вместо них вытащил из-за пояса шампанское и поставил в коробку.

— Ну вот, теперь можно и заправляться, — сказал довольно он сам себе и стал выливать содержимое бутылок в топливный куб.

Он вылил и шампанское, решив, что две бутылки на такое количество первоклассной водки картины не испортят. Ему эти сэкономленные бутылочки вечерком больше пригодятся. Но тут не вовремя пришла делегация с Валентином Юнашевым справляться о готовности машины, ещё какие-то непонятные ответственные личности шныряли, и Геньке так и не удалось достать из-за портьеры заныканные литровки.

Спать Генька лёг совершенно «на сухую». Лёжа в постели, он долго ворочался и всё думал, что вот у него там, в лаборатории… такая мировая заначка… Когда он до неё доберется?

«Поехали!»

Во вторник, 25 августа, в 10.00. Борис Николаевич со свитой спустился в лабораторию. Генька уже был там и возился у SОНЬКИ.

— Ну что, Кулибин ты наш, понимаешь… — обратился к нему Ёлкин. — Готова машина твоя?

— Как на Байконуре, Борис Николаевич! — весело отрапортовал тот.

— Ну, давай, главный конструктор, Королёв ты наш, продемонстрируй нам высший пилотаж. Надеюсь, скафандры нам не понадобятся?

— Разве что водолазные, Борис Николаевич, — сострил Валентин Юнашев. — Чтобы, так сказать, не потонуть в реке времен.

В лаборатории воцарилось оживление, что несколько сняло напряжённое ожидание предстоящего эксперимента.

— Значит так, Гений Иванович, — посерьёзнел Ёлкин. — Установка тебе такая будет: девяносто шестой год, конец осени. Страна та же, — улыбнулся Борис Николаевич. — А то занесёшь нас в какую-нибудь Зимбабве, понимаешь.

— Будет, как в аптеке, Борис Николаевич! — задорно крикнул Генька и включил нагрев куба с топливом.

Стрелки приборов зашевелились, задёргались, в кубе что-то заурчало, забулькало.