Вот пуля пролетела и ага…

Отбросил бесполезную турель в сторону. Лег на спину, вытянулся на траве во весь рост и закрыл глаза, словно косарь, прилегший передохнуть после тяжелой страды. Убегать от волфа в бронескафандре – только умрешь уставший.

Человек улыбался. Он дал товарищам шанс выжить и значит его смерть будет не зря. А за его спиной, незримые, стояли Александр Матросов и преподобный Сергий Радонежский.

Один Господь знает, как происходит преображение самого неказистого с виду мужичка в несокрушимую СКАЛУ. Перед мысленным взором возник сынишка. Живой… Он бежал по полю одуванчиков, вздымая в воздух белесые облака семян, они медленно опадали за ним и заливисто хохотал. Светлые волосы сына вспыхивали в лучах заходящего Солнца золотом. Они с женой так и называли его Золотинка. Родные мои, я иду у вам. Резкая боль, быстро ушедшая в никуда вместе с сознанием – бронированная нога раздавила грудь, остановив уставшее сердце. Он уже не чувствовал, как яростно топтали мертвое тело, превращая в кровавое месиво, разъяренные волфы…

Прошло три месяца и пять мучительно долгих дней, война отодвинулась от планеты больше чем на десять световых лет, а на поверхность высадился земной космодесант. Через три дня, рано утром, к его боевым порядкам вышел единственный выживший из узников лагеря. В тот же вечер изможденный – кожа да кости и седой человек, разговаривал с инспектором Генеральной Директории.

– Вы настоящий герой, – произнес человек с брыластыми щеками и пододвинул поближе к бывшему узнику исходящую паром чашку кофе, – вы единственный кто выжил из всего лагеря!

– Да какой я герой, вот Гоша… если бы не он, не выжил бы никто. Я вот все думал. В библии написано: «Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя». Я не знаю, как это по православным канонам, а по мне это Святость…, – на лице бывшего узника заиграли желваки, а в глазах чиновник с удивлением увидел стыд, словно единственный выживший мог в чем-то себя упрекнуть.

Через год после мирного договора с волфами, согласно него планета отходила Человечеству, на месте снесенных бараков лагеря к голубым небесам поднялся мраморный памятник. Гоша, опершись рукой о лазерную турель, смотрел в небо. А худое лицо, каким его запомнил последний из выживших узников, озаряла грустная улыбка.