Вот так поворот…

-Да какие дела-то, на ночь глядя? - Удивился он. Потом прищурился. – Воруешь, поди, по огородам ночами шныряешь, да? Так зря ты это. Сельские с ружьями все. Собаку разбудишь, шум поднимет и всё, пальнут они в тебя. Хорошо ежели ранят не сильно, а если сильно? А если так и вовсе убьют?

-Поверьте, меня не так-то просто убить, - парень выпрямил и гордо добавил, - я…

-Вот ты, как раз, - прервал он его, и парень сердито нахмурился, - долазаешься по чужим-то садам. Пальнут ведь, и поделом конечно, да жаль тебя, остолопа. Лучше б ты в армию записался.

-Эмм, куда?

-В армию. – Он указал рукой, где армия. – Прям к посту иди и признавайся. Мол, так и так, каюсь, повестку получал, но выкинул. Теперь хочу искупить и так далее. В дисбат поди уж не отправят. Ты не верь, ну, этим всяким, кто про армию гадости говорит. – Он выпятил грудь и добавил гордо. – Вот я. Служил, как положено. Так ещё когда – когда армия, ужас какая была, так и чего? Старый весь, здесь болит, там скрипит, а вон, ещё и картошечку сажаю и ум остёр как бритва – вот что с человеком армия делает.

-Знаете, - ответил парень, внимательно его разглядывая, - охотно поверил бы, что это с вами сделала армия, но, думается мне, тут целый комплекс некоторых странных обстоятельств и непредсказуемых факторов, сложившихся в единое целое.

Помолчали.

-Я не понял ничего. – Наконец, признался он.

-Не переживайте, я нисколько не удивился.

-Ну, это хорошо, ну, когда нервы крепкие… - Тут он вдруг осёкся и прищурился, потом почесал затылок и вдруг хлопнул себя ладонью по коленке. – А я ж тебя знаю!

-Поверьте, вам показалось. – Убеждённо ответил парень. – Мы с вами не знакомы и дружеских объятий постараемся избегать как можно дольше.

-Объятий?

-Их самых. Очень, знаете ли, не люблю когда стельки в сапогах из жёсткой ткани.

-Это да. – Согласно кивнул он. – Стельки надо из мягкого чего-нибудь. – Помолчали, он задумчиво поскрёб затылок. – А мы о чём говорили-то? Возраст, чего уж тут поделаешь…

-Возможно, возраст, а возможно, и что-то ещё. А говорили мы о том, что мне уже пора.

-Да? А чего так торопишься-то, на ночь глядя?

-Дела, весь в делах, ни минуты покоя. Позвольте откланяться.

-А, ну да… - Он вдруг снова прищурился и как гаркнет. – А ну стой!

-Стою. – Отозвался парень, ещё не успевший и шагу сделать.

-А вдруг ты шпион?

-И чем же, позвольте узнать, вызвано такое определение моей личности?

-Или цыган. – Проговорил он, задумчиво. – Хотя говоришь ты как-то странно.

-Образование, это всё оно виновато, увы. Вместо того, что бы на переменках курить в туалете, как все приличные дети, я поступал просто отвратительно - читал учебники и решал дополнительные задачи. Которые, вероломно и абсолютно бестактно, брал из учебников старших классов. Каюсь, виноват по всем статьям и прошу о снисхождении.

Он моргнул пару раз, взгляд слегка повело – тряхнул головой и вроде отпустило.

-Наверное, я уже пойду. Да?

-Ну…, я не знаю. – Он пожал плечами вновь. – Не шпион ты, точно?

-Клянусь! – С жаром ответил парень, приложив ладонь к груди. – Я верен отчизне и никогда её не предам! Даже за большие деньги не предам! Даже за очень большие!

-А за громадные?

-Кхм. – Смутился незнакомец. - Должен заметить, это весьма подлый приём.

-Почему это? – Парень не ответил, улыбнулся только, весьма так доброжелательно. Он поскрёб голову пальцами. – Не пойму я тебя никак. Шпион ты, наверное, всё-таки.

-А вам-то что с того, даже если я шпион?

-Как что? – Искренне удивился он. – Поймаю, в милицию отведу. Денег дадут. А может и орден, за бдительность. А так может и квартиру дадут. А то без дому же я, в лачужке вот живу, а там сыро, да по зиме холодновато бывает.

-А поймать-то сможете? – Парень насмешливо улыбнулся и повёл плечом. Винтовка сдвинулась. Стало видно затворную коробку. Он наклонил голову, нахмурил брови. Так-то, за шпиона-то, может, и дадут квартиру…, но покойникам квартиры ни к чему.

-А ежели ты цыган? Коней моих уведёшь, чего я без них делать буду?

-Поверьте, - как-то странно произнёс парень, глядя на жеребца. Он тоже на него глянул – вот ведь животина окаянная – тянет телегу-то. Того гляди перевернёт.

-Тпру!!! – Горкнул он, поправив вожжу. Вроде успокоился жеребчик, больше не буянит.

-Поверьте, - повторил парень, - этих лошадок, я не стану уводить. Даже за деньги не стану. Вы их совсем загоняли. Совести у вас нет.

-Ну… - Тут он растерялся – покраснел даже. Чего уж и говорить, раз правда. Совсем он их не бережёт. Но тут ничего не поделаешь – сезон же. Картошку вот продаст, там уж и в стойло их, да на выпас пускать будет почаще, да туда где травка посочнее. А сейчас никак. И вроде правильно всё, а слова эти, в душу самую ранили. Нельзя так с конями-то, но ничего не поделаешь – жить на что-то надо. Вот это всё он парню и рассказал. А тот выслушал, да кивает сочувственно…

-Еврей! – Всплеснул он руками. – Ну, точно! Как я сразу не догадался? Речи эти вумные, непонятно нихрена. К лошадкам душою тянешься, а не из плотского, как цыгане эти. Точно, еврей.

-А это очень плохо?