Вот такие макароны. Студентки в Италии

Отопление в Европе — история довольно печальная, особенно в домах старой постройки, вроде того, в котором жили мы. Лучшим способом согреться было укутаться в кучу пледов, как в кокон, вводить себе горячий чай внутривенно и дрожать, дрожать до тех пор, пока не начнёт вырабатываться тепло. Мы с Ры сидели, завернувшись в три одеяла каждая, грели руки о тарелки с горячим супчиком, и смотрели на потоки белоснежного снега, то невидимо кружившиеся на фоне затянутого белыми облаками неба, то пикировавшие, вызывающе заметные и пушисто-холодные на фоне ярких и цветных домов. Я вспоминала, как, собирая чемодан, думала: «На кой мне с собой тёплая одежда? Возьму с собой пару кофточек, шарфик лёгонький», и мама активно поддерживала мой выбор, приговаривая: «Если что — там себе всё докупишь». Так и получилось.

Снежным утром, заново открыв сезон колготок под штанами, я рысцой, чтоб не замёрзнуть, поскакала в ближайший H&M к открытию, чтоб быстренько купить что-то тёплое и успеть на пары. Чувствовала себя последней дурочкой и позором всего русского народа, который в Крещение в проруби ныряет и после бани скачет в снег. Однако скакавшие рядом со мной итальянцы, вытряхивавшие из кожаных ботинок снег и поднимавшие меховые воротники шуб, старавшиеся обойти сугробчики высотой по щиколотку и причитавшие всякий раз «Madonna Mia!» придавали мне уверенности. По крайней мере мы, более привычные к снегу ⸺ в особенности к внезапному снегу ⸺ не разыгрывали трагедию и панику, как при извержении Везувия. Русские, которых в Италии пруд пруди, определяли друг друга за километр по меланхолически-кислым минам, преодолению сугробов с непоколебимостью танков, застывшей в глазах тоске по теплу.

Возле магазина я увидела скопление пританцовывавших на месте итальянок, завернувшихся в шарфы. Человек десять ждали открытия магазина с минуты на минуту, благоговейно глядя на вывешенные в витрине свитера. По накалу чувств очередь могла бы посоревноваться с очередью на ComicCon — женщины взволнованно прикидывали, сколько времени им понадобится, чтоб обойти весь магазин, найти то, что нужно, померить, расплатиться и успеть на работу. Через прорехи между фонами, занавешивавшими витрины, прекрасные синьорины сканировали торговый зал и брали низкий старт на своих восхитительно острых каблуках, готовые сражаться за тёплые шмотки руками, ногами и зубами, если придётся. Работница магазина смотрела на эту толпу с нескрываемым ужасом и, разблокировав автоматические двери, поспешала забаррикадироваться под кассой.

Начались Холодные Игры, когда тот, кто первым успеет к вешалке — абсолютный победитель, а остальные ⸺ ждут своей очереди. На пару я тогда опоздала, но в качестве оправдания я гордо несла перед собой белый пакет с красными буквами, из которого питоном в засаде выглядывал вязаный рукав. Я морально приготовилась отхватить по шее от преподавательницы и Рыкси, но, осмотревшись, увидела, что половина аудитории держит под партами такие же пакеты с примерно таким же содержимым.

Ближе к середине дня вызванное погодой беспокойство улеглось, люди быстренько смирились с необходимостью закрывать лица и шеи от снега, ждать вечно опаздывающие поезда, вытряхивать снежок из ботинок. Неожиданность, вызвавшая панику с утра, к обеду стала чем-то из разряда подгоревшей яичницы или убежавшего кофе — об этом можно было говорить в компании весь оставшийся день, если уж совсем не оставалось тем для разговора, слушать вымученные ответы, похожие один на другой, которые ничего не значат, и радоваться, что удалось избежать неловкого молчания. Но было в этот раз одно весьма колоритное исключение.

К тому моменту, как наши пары закончились, весь парк рядом с университетом засыпало снегом. Местные дворники, весьма озабоченные своими правами, плюнули на махание лопатами и ушли греться кофейком, поэтому, когда мы вышли из корпуса, нам предстала зимняя сказка, характерная для северной Европы. Я тяжело вздохнула, представляя, как мне тащиться через этот заснеженный парк в ботинках не по погоде, как вдруг услышала за спиной выходящий в фальцет возглас:

— О боже, это что, снег? — огромный бородатый бразилец растолкал всех и выскочил из коридора прямо под снегопад, сдёрнув с себя шапку и расстегнув куртку. — Он холодный! Ребята, он холодный! — восторженно рявкнул он, высовывая язык, как огромный пёс, сделал пару тяжёлых шагов и хлопнулся в ближайший сугроб. Откуда-то из недр белизны донеслось довольное урчание. — Холодно.

— Маттео, ты дурак? — поинтересовалась та часть нашей группы, которая была знакома с данным природным явлением. Остальная часть бразильской команды вышли под снегопад вслед за Маттео, вжимая головы в плечи, как будто на них падал не снег, а бомбы. Они подставляли руки, ловя снежинки, растирали их между пальцами, пытались есть, смотрели на их многогранники, не спешившие таять на рукавах одежды.