Вот в чем фокус

Я знаю, некоторым не нравится, что вокруг неко­торых книг такой шум стоит. Потерпите немного. Это мы шумим, пока их достаем. А вот скоро, может, читать начнем — сразу станет тихо.

Вы себя знаете? Вы себя знаете... Вы себя знаете, вы лишнего никогда не говорите. Никогда. В трезвом виде. А после рюмочки? Второй, третьей? Я вас однажды слышал после трех стопок и пластикового мешка, с пи­вом, в него пять литров входит, спокойно можно доне­сти, только из углов капает. Я вас слышал после такого мешка. Я заслушался! Вы себя не знаете, какой вы после мешка. Какой раскованный! Каких проблем ка­саетесь! Какие темы трогаете! После мешка.

А утром, перед работой, я встретил вас на останов­ке. Вы себя знаете: вы на работу никогда не опазды­ваете. Вы на остановке в семь утра как штык. Вы себя знаете, какой вы на остановке? Как у вас воротник поднят, как портфельчик держите, как сигаретку сосете? А знаете, что у вас в семь утра походка носками внутрь? Вы в семь утра, перед работой, себя ненави­дите, это вы знаете? И себя, и работу.

Но на работе вас уважают. Вы себя знаете: вы свои обязанности выполняете всегда. Потому что точно знае­те, где они кончаются.

Вы себя знаете: вы лишнего никогда не позволите. При жене. А в командировке? В отдаленном райцентре? Вы себя знаете, какой вы в отдаленном райцентре? Ка­кая у вас там походка, как вы в местный ресторан заходите, как с официанткой заговариваете. Жена это­го голоса десять лет не слыхала. А может, никогда не слыхала. Вы себя знаете: вы райцентр покидаете резко. Неожиданно. Для официантки. Потому что вы себя зна­ете: для вас семья — дело святое. Дети — святое. Свои. Вы себя знаете: вы чужих детей не любите. Потому что чужие. Вы других людей не любите. Потому что они — не вы. Вы родственников избегаете. Потому что могут в долг попросить. А вот вы никогда не просите. Потому что не даете.

Вы себя знаете. Днем. А ночью, когда бессонница? Вы потом помните? Как луна в окно льется, как бу­дильник тикает, как прожитые годы тихой вереницей плывут... Вы себя знаете: вы не всегда таким были. Вы в детстве таким не были. И в юности вы были дру­гим. Куда подевалось? А жизнь-то, жизнь какая коро­тенькая! Остаток хоть бы прожить, как в детстве меч­талось, как в юности планировалось: весело, смело, открыто. И хватит откладывать, решаться надо — сегод­ня же, завтра же, утром...

А утром... Утром вы себя знаете.

Вы себя знаете. А вы знаете, что и мы вас знаем?

Нынче с подарками проще стало. Раньше ходишь по магазинам, мучаешься: что выбрать? А теперь этот друг или родственник, у которого юбилей, сам говорит: «Есть идея — скинуться мне на цветной телевизор. Соберите, сколько сможете, остальное теща добавит». Я было за­икнулся, что вот, мол, собирался к тебе с цветами, сти­хами, шампанским... «Цветы,— он говорит,— завянут, стихи в одно ухо влетят, в другое вылетят, от шампан­ского одна бутылка останется, за двадцать копеек. А те­левизор — это надолго и всерьез. Брось,— говорит,— свои комплексы и гляди на вещи с точки зрения практич­ных людей. Оставь,— говорит,— свои церемонии».

Оставил я церемонии, посмотрел с практической точ­ки зрения. Действительно: цветы завянут, а телевизор когда еще сгорит. И потом, что удобно: юбиляр точно знает, сколько ему на застолье потратить, чтобы полный баланс в бюджете сохранить. Тут единственная неяс­ность: неизвестно, кто на сколько способен выпить и съесть. Некоторые гости такие нахальные попадаются. Сядет к столу: «Спасибо, этого мне не кладите... И это мне вредно... А это ни в коем случае...» А потом, гля­дишь, возле него не стол, а двор образцового быта все подмел!

Но выход есть, потому что, с точки зрения практич­ных людей — чего церемониться? Тем более подходящий прибор давно изобретен: напольные весы. Знаете такие? В любом хозмаге продают. Устанавливаем их в прихо­жей, сразу за порогом. Монтируем в пол, «заподлицо». Ставим рядом сына или дочку с тетрадкой и каранда­шиком. Зашел гость: «Здрасьте, с днем рожденья, с юби­леем!» А сам на весах стоит, о чем, конечно, и не подо­зревает. Сынок ваш на шкалу смотрит — и в тетрадоч­ку аккуратным почерком: «Дядя Петя — семьдесят два кг». «Тетя Маша — девяносто четыре». Кончилось весе­лье, потопали гости обратно. Вот они опять у порога, на том же месте. «До свиданья, спасибо, до новых встреч!» А сынок тут как тут. Зевает, конечно,— время позднее. Но детский глаз по-прежнему зорок. «Дядя Петя — семьдесят четыре». «Тетя Маша — сто шесть».

Утром встали, полистали тетрадочку. Интересная картина! Дядя Сережа, например,— минус полкило. Ми­нус! Интеллигентный человек, можно приглашать поча­ще. Дядя Петя — плюс два. Вроде бы немного, но ведь танцевал весь вечер. Сколько растряс? Оставить под вопросом. Тетя Маша — из-за стола не вставала, не плясала, не пела, вообще ничем, кроме рук и губ, не двигала. И пожалуйста — плюс двенадцать кг! Не гостья, а стихийное бедствие. Ураган «Мария». Вместо нее в следующий раз лучше дюжину интеллигентных людей позвать — масса умных разговоров и за те же деньги. Право слово, чего церемониться?