Вован-дурак 2.0: Санитары Подземелий Хогвартса (СИ)

Более того, наши снова по-крупному пополнили списочный состав флота, вошёл в строй девятый из океанских ракетных крейсеров 1144 проекта, именуемый «Адмирал Макаров» – «Орланы» здесь именовали в честь флотоводцев российских – каковой после поднятия флага ушёл на Тихий океан. Десятый крейсер с именем «Адмирал Эссен», тоже для ТОФ, пока достраивается в Питере. Это ж как получается – крейсеров 1144 проекта здесь уже девять, десятый достраивается, ещё два – «Григорович» и «Бахирев» – в постройке. Крейсеров меньшего тоннажа, проекта 1164, каковые идут главным образом на Черноморский флот, тоже уже восемь килей в строю, два спущены и достраиваются, ещё два недавно заложили. Авианосцев в рядах славного флота Российского на данный момент девять, из них три – новейшего типа «Чкалов», ещё один достраивается. А ведь есть ещё и линейные корабли, которые построены по совместному русско-германскому проекту, восемь у нас, двадцать у немцев, и двенадцать линейных вымпелов стоят наготове на Главной базе – против англичан!

Новости культуры тоже радовали. Прямо на съёмках очередного новогоднего «Голубого огонька» задержали некоего Филиппа Бедросова Киркорова, болгарско-подданного, и по новостям прошло зрелище, как несостоявшемуся «королю ремейков», как он себя именовал в иной истории, прямо в студии заломали руки добры молодцы в синем камуфляже с надписью «БЕРКУТ» на спине, после чего увели в неизвестном направлении. Как выяснилось, гражданина Киркорова замели за выраженную действием склонность к противоестественным половым сношениям, доказательства не пришлось долго ждать, и поехал несостоявшийся «муж бабушки, да не дедушка» по этапу на урановый рудник в Степногорске, где и проведёт, если останется жив, следующие двадцать лет. А вот нечего было слаанешевый культ рекламировать!

Мы же с Дорой наслаждались нашей любовью, ибо моё солнышко наотрез отказывалась быть где-либо без меня. На Рождество к нам в гости заявились сначала Бродяга с Амелией под ручку, а потом и Лунатик, так вот, мы с Дорой демонстративно держались за руки, а то и в обнимку, и сидели за столом исключительно рядом. И если как для Бродяги, так и для Амелии наши отношения сюрпризом не были, то Люпин при виде нас как-то резко погрустнел – видимо, догадался, кого же именно тогда Дора имела в виду как своего жениха. Ну что ж, правильно ты всё понял, волчара позорный, разинешь пасть на кого не следовало – пасть порву, моргалы выколю, рога поотшибаю… в угол поставлю…

Впрочем, предъявить Люпину что-либо именно в тот раз не вышло, поскольку волчара позорный предсказуемо слинял, поджав хвост, не дожидаясь десерта. Бродяга при виде такого лишь горестно вздохнул.

- Берегись там, крестник, – напутствовал он. – Отвергнутый оборотень может быть опасен.

- Буду при себе серебро носить, – говорю, и Бродяга согласно кивает. – А если кинется – сожгу на хрен без задних мыслей. Очищение огнём помогает от всего.

- Если честно, я не узнаю Лунатика. Что с ним стало за все эти годы?

- Крышей двинул твой друг, – заметила Дора, не питавшая к оборотню никаких чувств. – Потому что не понимает очевидного.

Под вечер закружилась вьюга, а мы с Дорой сидели в моей комнате, глядя на заносящий улицу снежный вихрь.

- Как красиво… – сказала Дора. – Там, в России, всегда так зимой?

- Когда как, солнышко моё, – отвечаю ей. – Бывают, конечно, годы, когда снега вообще нет, но у нас это редкость. Чаще вот так, а то и ещё больше – когда снега по колено, или даже по пояс…

- По пояс? Это как?

- Когда метёт несколько дней подряд, то может и намести сугробы до пояса. И тогда надо тратить несколько часов в день, чтобы разгрести снег от двери и до улицы.

- Хорошая зарядка, – смеётся Дора. – Пока помашешь лопатой…

- Во-во. Ещё, у кого печки в доме, те тоже дважды в день греются. Первый раз – когда дрова колешь, второй – когда они горят.

- Мы тут тоже это прочувствовали. Помнишь, когда ты устроил в школе лесоповал?

- Я и сейчас там это устраиваю. Кентавры уже Хагриду жаловались, что я в процессе почти половину их племени извёл. А вот не хрен копьями махать!

- Это да, – улыбается Дора. – В конце концов, не хотят по-хорошему – ты вправе с ними разобраться.

- Что я с успехом и делаю.

Тем временем за окном метель переросла в бурю, вокруг соседних крыш завыло-застонало. Дора прижалась ко мне, обхватив со спины.

- Как красиво… зловеще красиво… – прошептала она, глядя, как в свете фонарей кружится снежная круговерть. А я потянулся за гитарой, и спел песню, как раз под стать сегодняшней погоде:

Коронована луной,

Как начало, высока,

Как победа не со мной,

Как надежда, нелегка.

За окном стеной метель,

Жизнь по горло занесло.

Сорвало финал с петель,

Да поело всё тепло…

Играй, как можешь, сыграй,

Закрой глаза и вернись,

Не пропади, но растай,

Да колее поклонись.

Моё окно отогрей,

Пусти по полю весной.

Не доживи, но созрей,

И будешь вечно со мной,

Ты будешь вечно со мной,

Ты будешь вечно со мной…

Со мной…[61]

Дора подтягивала следом за мной, понимая смысл спетого через связь душ. И даже когда песня уже закончилась, мы ещё долго всё так же сидели, крепко обнявшись…