Вовенарг

Очень молодой человек может еще считать дорогостоящим и бесполезным проявлением тщеславия тайную радость, которую мы все испытываем, оказывая помощь ближнему. Я сам упрекал себя в этом, пока не знал света, но, увидев, в тисках какой нужды живет большим-ство людей и как беспредельна власть корысти над сердцами, я переменил мнение и утверждаю: «Хотите, чтобы у ваших детей, слуг, жены, друзей и недругов, словом, у всех, кто вас окружает, были довольные лица? Будьте щедры. Хотите безнаказанно предаваться порокам; нуждаетесь в том, чтобы вам прощали странные или смешные поступки; стремитесь беспрепятственно наслаждаться жизнью и при этом заставлять даже тех, кто больше всего носится со своей совестью, честью, предрассудками, поступаться всем этим вам в угоду? Успех зависит только от вас. Что бы вы ни предпринимали, с кем бы ни вели дела, у вас не будет никаких трудностей, если вы научитесь проявлять необходимую щедрость. Недальновидный эконом всегда настороже и не только с теми, кто может его обмануть, — он боится обмануться сам. Купив за деньги наслаждение, которого не мог добиться иным путем, он тут же корит себя слабостью; видя человека, который любит, чтобы превозносили его тарова-тость, и поэтому переплачивает за любую услугу, он скорбит о его расточительности и предупреждает: «Неужто вы впрямь думаете, что к вам за это воспылают благодарностью?». К нему приходит несчастный, которому, не слишком тратясь, он мог бы помочь и доставить радость; сперва он проникается состраданием, но тут же спохватывается: «Я ведь никогда больше не встречу этого человека!». Появляется другой бедняк, и наш эконом повторяет тот же довод. Так идет жизнь, а он все не находит случая кого-нибудь облагодетельствовать, внушить любовь к себе, снискать законное и небесполезное для себя уважение; он подозрителен и беспокоен, суров к себе и домашним, жесток и гневлив как отец и глава семейства; шашни слуг тревожат его не меньше, нежели наиважнейшие дела: он ведь ко всему относится одинаково серьезно. Человек такого сорта не допускает и мысли, что его усилия могли бы найти лучшее применение, и не знает цены ни времени, ни подлинным заслугам, ни удовольствиям.

Надо признать, что небогатым людям, особенно если они честолюбивы, нелегко распорядиться своим ограниченным достоянием так умно, чтобы сочетать щедрость с удовлетворением насущных потребностей и т. д., но подлинно высокие души принимают решения соответственно сложившимся обстоятельствам и руководствуясь чувствами, до которых не подняться заурядному благоразумию. Поясню свою мысль: человек, от рождения тщеславный и ленивый, живущий без цели и правил, дает волю любой своей прихоти: покупает лошадь за триста пистолей, а через месяц сбывает ее за пятьдесят; платит десять луи игроку в кости за то, что тот показал ему несколько приемов, и судится со слугой, которого несправедливо уволил и которому отказывается выплатить заработанное.

У кого от природы много причуд, тот нерассудителен и, вероятно, слабодушен. Я особенно остро презираю таких людей и потому заявляю остальным: «Научимся подчинять наши мелкие интересы крупным, пусть даже отдаленным, и будем щедро, не считая, делать все добро, какое нам хочется сделать: добродетель никогда не обманывает».

ОБЪЯСНЕНИЕ МАКСИМЫ ПАСКАЛЯ

«Народ и сведущие люди²⁰ составляют основу общества; всезнайки их презирают и презираемы ими»,³ — максима, конечно, превосходная, но требующая истолкования. Кто решит, будто Паскаль хотел сказать, что сведущие люди должны жить в лени, праздности и т. д., тот вознамерится зачеркнуть этой максимой всю жизнь ее автора, потому что никто в этом смысле не отличается от толпы больше, нежели Паскаль. Подлинный смысл его слов вот в чем: кто хочет стать заметен с помощью причуд и странностей; кто отвергает общепринятые правила не потому, что они плохи, а потому, что общеприняты; кто посвящает себя наукам, хоть и любопытным, но совершенно бесполезным; кто раздувается от лжеучености, но лишен подлинных знаний, — тот, по мысли Паскаля, мешает обществу и не умеет рассуждать здраво. Выразим эту мысль столь же коротко, но по-другому: посредственные умы не понимают, что иные обычаи оправданы пользой или необходимостью, и безосновательно тщатся переделать свой век. Напротив, люди сведущие равно извлекают пользу как из хороших, так и из дурных обычаев, согласуя свою внешность и поведение с непостоянством моды и мудро соразмеряя свои идеи с потребностями любых умов.

ЕСТЕСТВЕННОСТЬ И ПРОСТОТА