Вовенарг

Просвещенность — главнейшее преимущество знатного происхождения: она помогает нам постичь, что истина — величайшее благо в жизни.

466

На свете всего долговечнее истина.

467

Только человеку с сильной и прозорливой душой дано сделать истину средоточием всех своих страстных помыслов.

468

Истина менее изношена, чем слова, потому что не так доступна.

469

Людским мыслям не хватает точности и определенности в еще большей мере, чем истинности. Думая о чем-нибудь, мы редко полностью заблуждаемся, но еще реже умеем целиком и полностью выразить в словах ничем не замутненную истину.

470

Мы невольно соглашаемся с любой истиной, если она вся целиком выражена в словах, доступных нашему пониманию.

471

Нет идей врожденных в том смысле_ч в каком это понимали картезианцы,⁴⁴ но любая истина существует независимо от нашего согласия с ней и притом существует вечно.

472

Доказывает истину только ее очевидность, а убедить в этой очевидности можно только путем рассуждения.

473

Истина говорит языком столь характерным, что его заимствует порою даже ложь, и эту характерность можно, на мой взгляд, определить как истинно хороший вкус: красноречие не имеет ничего общего с жаргоном умствования.

474

Ум не может подменить собой знание.

475

Ум вбирает в себя все черты натуральной простоты, дабы потом кичиться ими как своей принадлежностью.

476

Лишь одна страсть всегда изъясняется нелепо и неубедительно — это страсть к умствованию.

477

Подлинный и основательный ум всегда коренится в сердце.

478

Ум редко когда способен придать остроту беседе.

479

Беседе сообщает остроту не ум, а чей-то затронутый ею интерес; на мой взгляд, ум только тогда вносит в нее свой вклад, когда разжигает страсти, если только не он сам — предмет страсти собеседников.

480

Нам скучны многие люди и приятны некоторые только из-за нашего тщеславия.

481

Бедность ставит преграды нашим желаниям, но она же их ограничивает; богатство умножает наши потребности, но и дает возможность их удовлетворить. Человек счастлив, лишь когда он — на своем месте.

482

Иные люди живут совершенно счастливо, хотя и не подозревают об этом.

483

Любая страсть, владеющая человеком, как бы открывает прямой доступ к нему.

484

Если мы хотим обмануть людей насчет наших корыстных интересов, не следует пускать в ход обман, когда дело касается их собственной корысти.

485

Иных людей надо брать нахрапом, пока они не успели охладеть к вам.

486

У посредственных писак больше поклонников, чем завистников.

487

У самого дрянного бумагомарателя всегда найдется хоть один горячий поклонник.

488

Не войдет в милость к эконому человек, который добивается ее подарками.

489

Расположения сильных мира сего скорее добьется тот, кто помогает им пустить по ветру их добро, нежели тот, кто пытается научить, как его приумножить.

490

Мы не очень печемся о благополучии тех, кому помогаем только советами.

491

Великодушие щедро не на советы, а на помощь.

492

Философия нынче не в моде, и люди делают вид, будто склонны к ней с той же целью, с какой иные носят красные чулки, — чтобы иметь право смотреть на всех прочих свысока.

493

Нам недосуг обдумывать все наши поступки.

494

Слава стала бы главной приманкой наших вожделений, если бы надежда на нее не была так сомнительна.

495

Слава полнит мир множеством добродетелей и, подобно благотворному солнцу, украшает землю цветами и плодами.

496

Слава украшает героев.

497

Непреходяща лишь та слава, которая подтверждена силой оружия.

498

Желание славы говорит о том, как мы самонадеянны и в то же время — как неуверены в себе.

499

Мы не так домогались бы всеобщего уважения, когда бы твердо знали, что достойны его.

500

У веков просвещенных лишь то преимущество над всеми прочими, что их заблуждения небесполезны.

501

Мы ничуть не превосходим так называемых варваров ни в мужестве, нп в человечности, ни в здоровье, ни в умении наслаждаться; короче говоря, мы не стали ни мудрее, ни счастливее этих народов, а меж тем твердо верим, что куда как разумнее их.

502

Огромная разница, которая, по нашим понятиям, существует между нами и дикими народами, сводится к тому, что мы чуть-чуть менее невежественны.

503

Мы весьма осведомлены в пустяках и невежественны в насущно необходимом.

504

Столкнувшись с извечно простым, мы отдыхаем от глубокомысленных рассуждений.

505

Пожалуй, на свете не существовало писателя, довольного веком, в котором ему привелось жить.

506

Даже если считать, что древняя история с начала до конца — вымысел, все равно она за-служивает внимания как привлекательная картина, изображающая нравы столь возвышенные, сколь это вообще доступно для человечества.

507

Разве это не безрассудство — считать тщеславием ту самую любовь к добродетели и славе, которой мы восхищаемся у древних греков и римлян, таких же людей, как мы, только менее просвещенных?

508

У каждого сословия свои заблуждения и высокие понятия, у каждого народа свои нравы и особый, сообразный его истории, дух; мы превосходим греков утонченностью, они превосходили нас простотой.

509

Как мало высказано правильных мыслей! И сколько еще среди них непонятных, ожидающих, чтобы их разъяснили нам истинно глубокие умы!

510