Вовк. О том, как Вовк запутался в Кривомирье

– Да какому псу под хвост? Вообще всё это ерунда полная!

– Ерунда?! – округлил глаза чернявый.

– Да! Полная! Суды какие-то, на ходу придуманные правила, хотелки! Песочница детсадовская. Да этот, в парике, по возрасту был как я! С чего вдруг он судьёй стал? Где тут взрослые все?

– Какие взрослые? В Кривомирье, как ты должен был заметить, нет взрослых. Это свободный мир детей!

Вовка остановился, сжал кулаки, глубоко вздохнул, закрыл глаза, досчитал до десяти, выдохнул.

– Что. Такое. Кривомирье? – с расстановкой спросил он изо всех сил держа себя в руках.

– Как что? Это то место, где мы сейчас с тобой находимся. Страна целая! Здесь мы все лишены докучливой опеки взрослых и можем делать что хотим!

– Что хотим? – склонил голову на бок, – Тогда почему меня в тюрьму бросили? Сам же сказал! Свобода!

– Да, брось! Что тут переживать! Такое со всеми новичками может случиться. Ничего страшного.

– Вот раз ничего страшного, значит сам там и посидишь!

Вовка опять зашагал к выходу.

– До пенсии! – добавил он, – Мне легче будет, тебя больше не увижу.

Чернявый скрипнул зубами, закусил себе губу.

«Ну-ну, мы ещё посмотрим» – в бешенстве прошептал он, глядя, как его трофей, а именно таковым он считал Вову, подошёл к выходу.

Там поджидал очередной сюрприз.

– Подпишите, пожалуйста, тут, – перегородил ему дорогу ещё один охранник. Верзила, на две головы выше Вовчика.

– Что подписать?

– Обычная… эм…, – верзила почесал голову, – формальность! – вспомнил он, – я должен взять у тебя подпись, что ты оставляешь под залог правду здесь.

Охранник дал Вовке бумагу, на которой карандашом было написано только: «Клятвенно клянусь забыть про правду и говорить кривду и только кривду».

Вовка простонал. Опять, снова эта кривда!

– Вы мне объясните, наконец, что это такое? – ткнул он пальцем в слово.

Охранник выпучил глаза:

– Как что… а! Стоп, я же не имею права! Я только лишь впускаю, выпускаю, собираю подписи и отдаю вещи.

Вовка беспомощно осмотрелся по сторонам. Странно, как будто все куда-то запропастились. Кроме них здесь был только чернявый. Он стоял в стороне, с преувеличенным интересом рассматривая ногти на руках. Они не изменились, были всё такими же обгрызенными и чёрными от забившейся под них грязи.

– Что такое кривда? – крикнул Вовка.

– А что? Ты мне? – фальшиво вздрогнул чернявый.

– Да, – выдавил Вова, – скажи, пожалуйста.

Чернявый и охранник оба скривились.

– «Пожалуйста» будешь своим родителям говорить, когда бросишься им на шею просить прощения. Здесь не принято говорить «пожалуйста».

Чернявый вальяжно подошёл, небрежно взял бумагу, прочитал.

– Ну, ничего особенного, все такое подписывают. И я подписывал, видишь, – покрутился он, – живой, ничего со мной не случилось. Подпиши, выйдем и я отведу тебя обратно, так и быть, а по пути объясню, что такое кривда.

– Отведёшь обратно? – не поверил Вовка. С чего вдруг такая благосклонность?

– Да.

– Прям вот так и отведёшь?

– Да, прям вот так и отведу! – передразнил чернявый, – я же вижу, что ты не хочешь здесь оставаться, поэтому отведу.

Вовка хотел спросить «правда?», но осёксся. Внутренне отругав себя, он решил в самый последний раз довериться чернявому.

«На этот раз точно!» – убедил сам себя.

Он опять глянул на бумагу. Вроде ничего плохого в ней не было. К тому же всего лишь бумага. Так как подпись свою он ещё не придумал, просто вывел фамилию ручкой.

Действительно, ничего не произошло. По крайней мере, Вова ничего не почувствовал. Охранник забрал бумагу, вернул рюкзак и освободил проход. Письменно отказавшись от правды, Вовка получил свободу. Формальность была соблюдена.

Чернявый довольно подмигнул сам себе.

Глава 9. Которая раскрывает нюансы кривды, делающие Землю плоской и не позволяющие вернуться Вовке домой

– Так, и что же такое кривда? – первым делом спросил Вова, когда они вышли на улицу.

На удивление, чернявый охотно отозвался. Он не стал юлить, увиливать, менять тему, отшучиваться, откладывать на потом или вообще молчать. В общем, повёл себя совершенно не так, как обычно себя вёл. И это было странным.

Тут бы и насторожиться, но Вовка принял всё за чистую монету. Никогда он не сталкивался ещё с таким склизкими людьми, которым никогда и ни за что нельзя верить. Чернявый же был именно таким.

– Всё просто, – начал он, – Это то же самое, что и правда. Ну, почти, – тут он улыбнулся.

– Что значит почти? Почти правды не бывает, – заявил Вовчик.

Сказал он так не абы почему, а потому что вспомнил чему его учили родители, воспитательница, ещё в садике, и учитель в школе на уроках риторики:

«Если уж вы решили в своей речи перед народом что-нибудь сказать, то говорите полностью, до конца, без утайки – иначе фальшь будет видна столь же отчётливо ясно, как и то, как я вижу вас в классе при солнечном свете. Никогда не думайте, что вокруг вас дураки! Отнюдь нет!».