Вовк. О том, как Вовк запутался в Кривомирье

Воспоминания прервал голос чернявого. Он как будто окислил их, таким противным всё же был, даже когда решил пооткровенничать. Ведь, как бы это странно не звучало, искренность его была отнюдь не искренней. С его стороны она выглядела, как прежде никогда не носимая одёжка. И Вовка, как и говорил учитель, чувствовал это. Только ему, ещё ребёнку, не хватало опыта, чтобы раскусить полностью всю хитрую игру, а потому он слушал.

– Ну, это с какой стороны посмотреть. Не всё так просто. Дело в том, что кривда – это, так сказать, широкая трактовка правды.

Вовка наморщился:

– Это как?

– Ну, вот, например, ты когда-нибудь говорил родителям, что занимался днём уроками, когда на самом деле играл или… читал приключенческую книжку?

Вовка невольно покраснел. Действительно он иногда так говорил, но потом же уроки всё равно делал! Чернявый это заметил и воскликнул:

– Вот видишь! А ведь это ложь, если считать, что почти правды не бывает, разве нет?

– Но я же потом уроки все делал! Никогда не оставлял и не приходил в школу без домашки!

– Так и я тебе про что! – поддакнул чернявый, – Это не грубая правда, за которую и получить можно. А вот… не кривда ли? – льстиво, как змея, спросил он и на полминуты замолчал, чтобы дать словам прокрасться как можно глубже в Вовку, прежде чем продолжить:

– Ты же не виноват, если тебе попалась такая интересная книга, – доверительным тоном начал он, – что оторваться было нельзя?! Кто же знал! Может быть, ты даже хотел дочитать до конца главы, но тут ка-а-ак затянуло! И вот время уже вечер, а ранец ещё в коридоре валяется. В конце концов, что плохого? Ты же не в компьютерные игры играл, ни в планшете лазил, даже не мультики смотрел! Полезным делом занимался – книжку читал. Да и уроки потом всё равно сделал! Отметки хорошие принёс…

– Отличные…

– Тем более! Отличные отметки домой принёс. И как всё тонко получилось, как красиво: и не обманул, и не сказал всю правду. Поступил умно, тем самым избежав наказания, просто сдвинув правду на будущее время. Зацени! Вот это и называется кривдой.

Слова, точно сладкая патока, вливались в уши Вовки. Тот хмурился, сдвигал брови, что-то обдумывал и… вспоминал папу. Вот бы он сейчас ему всё разъяснил толково! И даже про обиду свою Вова забыл. Как и многие дети, он был отходчив, лишь постоянное напоминание о ней, могло искусственно продлевать ей жизнь. Чем чернявый умело пользовался.

И всё же, чернявый всё так складно и убедительно объяснял! Интуитивно Вовчик чувствовал, что что-то не так, но вот что именно? Как же разобраться?

Они шли по Кривомирью дальше. Вова, как это ни странно, уже вполне освоился и останавливался на зелёный сигнал светофора, а на красный шёл. Зебры обходил так, точно делал это всю жизнь. Однако, погрузившись в размышления, не обращал внимания куда ведёт его чернявый, считая, что они идут к тому месту, которое приведёт его обратно домой. И не замечал, что раньше они здесь не ходили и вообще приближаются к выходу из города.

Хотя, это была не вина Вовки. Даже матёрому разведчику трудно было бы ориентироваться в этих изломах улиц, нагромождениях домов и повсеместной рекламы. Если посмотреть на город сверху, то похож он был на стол неопрятного ученика, по которому разбросаны стопки тетрадей, учебников, атласы, какие-то карточки с картинками, ручки, точилки, краски, пеналы, рюкзаки, карандаши, пластилин, болты, шурупы, проволока, флешки, вырванные из тетради, скомканные листы и бог весть что ещё.

Не было никакого порядка.

Отвлекая Вовчика, чернявый опять вёл свою, только ему ведомую, игру.

– Вот скажи мне, что плохого в том, если правду сделать изящной, гибкой?

Вовка пожал плечами, казалось, что ничего плохого в такой правде нет.

– Вот! – горячо подхватил чернявый, – Кривду всегда можно слепить, подстроить под конкретную ситуацию, что очень удобно. Кривда – это правда, которая, не меняя своей правдивой сути, всегда разная!

Кажется, именно в этот момент у Вовки закружилась голова от переизбытка информации, но чернявый именно этого и добивался. Поэтому начал приводить другой пример, чтобы окончательно запутать и тем обелить кривду.

– Если тебя попросят убраться в комнате, а ты скажешь: «а, завтра!», – а на самом деле не собираешься этого делать и завтра, то это не будет враньём до того самого «завтра». Ведь так? Так? – подначивал чернявый сказать «так».

– Так же?!

– Ну, так…

– Именно! А вот завтра уже надо будет придумывать что-то ещё, чтобы кривда не превратилась в наглую ложь, иначе тебе больше никто не будет верить, а это недопустимо! Можно убраться, конечно, а можно, более тонко – сказаться больным и оставить всё как есть!

Чернявый и Вовка вновь свернули за угол, причём такой острый, что они пошли обратно, только с другой стороны дома.

Голова у Вовки была тяжёлая, как будто её набили опилками и она вот-вот треснет. Вдруг он вспомнил что-то и решил подловить чернявого:

– А! Ты мне сказал тогда, что еда бесплатная, а оказалось – нет! Это тоже кривда? А я скажу, что враки! Не кривда это, а враньё!

Чернявый даже остановился, Вова встал рядом.