Вовка-центровой - 3

Вовка поднялся с табуретки и пошёл, теперь уже по-хозяйски, осматривать доставшуюся жилплощадь. Если сравнивать с теми квартирами, что будут или точнее, наверное, были у Фёдора Челенкова, то эта не идёт ни в какие сравнения. Потом будут коробки строить с малюсенькими ванными и совсем уж, хрен развернёшься, туалетом. Комнаты смежные, кухонька, ну, в общем, всё для людей, гуляй на всю зарплату. Эта квартира явно не для людей строилась. Даже не понятен замысел этого архитектора неизвестного. На входе небольшая прихожая, прямо «крохотная» – метров десять длинной и точно не меньше двух с половиной метров шириной. Упирается крохотулька в кухню. Тоже децельную, пять на три, должно быть. В два окна. Ну, чтобы хозяйка с домработницей задами не тёрлись у плиты. Дровяная плита с двумя, как эта вещь называется, конфорки пусть, закрытые кольцами чугунными. Для регулировки пламени, что дно кастрюльки облизывает. Есть ещё печь типа буржуйки рядом, и есть настоящая буржуйка в большой комнате. С войны осталась, и её никто не демонтировал, запас карман не тянет.

Дальше коридор поворачивает и ведёт в ванную комнату. Удобства совмещены. Но комната эта, как бы, не три на четыре метра. При большом желании можно и перегородку поставить. И это именно комната. У неё есть окно. Занавесочки висят, в форточку открытую воробьи чирикают, обсуждая нового жильца. А будет ли он крошки со стола на подоконник высыпать. Или жмот жмотский. Огромная, метра в два в длину, чугунная ванна стоит не в уголке. А на постаменте в центре этой комнаты. Ноги литые от льва присобачены и краны из бронзы. Вещь! Буржуйсто настоящее. Ещё бы плитка не Метлахская, и прямо, как в дорогущём итальянском президентском люксе, где-нибудь в Роме.

Напротив кладовая или гардеробная. Размер тот же, но в ней не вещи висят ненужные, а живёт нужная домработница Стеша. Минус у этой комнаты есть. Она как раз без окна. Кладовка в общем. За дверью еле слышно газета зашуршала, хотел Фомин постучать и сообщить, почти оглохшей после пожара на её голове Степаниде, что всё, генерал уехал, но передумал. Пошёл дальше хоромы осматривать. Осталось ещё две комнаты. Одна была спальней. Стояла явно импортная широкая кровать железная с финтифлюшками разными на спинках. Кровать двуспальная. Большая. Наверное, два на два метра. И она занимала половину небольшой спальни. Ещё шкаф коричневый древний стоял и две тумбочки по краям кровати в изголовье. Вовка прошёл, открыл, нет ничего, всё выметено, и убрано, и потом ещё и тараканьи трупики выметены. Тараканы есть. Куда без них. Соседи человечества. «Машеньки» пока не придумали. И клопы есть. Это плохо. Но нужно будет как-то сосуществовать. Травят же их, наверное. Карбофос, может, уже какой изобрели.

Осталась ещё одна комната. Она перегорожена ширмой на две, ну, не до конца. Комната большая – пять на шесть метров, тоже в два окна, и ширмой полностью не перегородишь. За ширмой стол письменный и кресло с книжными полками. Надо понимать – генеральский кабинет. На оставшемся, не огороженном, месте стоит кожаный потёртый диван, кресло в комплекте, та самая буржуйка и трюмо. А ещё по бокам от него две этажерки со следами чего-то. Стояли всякие слоники, но их захватили с собой хозяева в Германию. В центре большой круглый стол с массивными резными нож … Не – с ногами.

Вот такие апартаменты достались. Даже в мечтах Вовка ни о чём таком не мечтал. Хоромы. И всё ему одно… Ну, да со Стешей. И на переезд сюда Третьякова генерал своё категоричное «нет» сказал.

Срок неизвестен. Человек военный, но если только отправили, то завтра точно назад не вернут.

Так надо найти бычок недокуренный на шкафу и бутылку водки в холодильнике и можно воспроизвести фразу: «А жизнь-то налаживается». Подпрыгнул, при его росте в метр девяносто. Высоченные и потолки и шкаф. Нет бычка и пыли нет. Молодец Стеша. А ещё и холодильников-то нет. Жаль. Такая фраза пропадает.

А что в кастрюльке на плите стояло? Вернулся в кухню. Варёная картошка, ещё тёплая. И в хлебнице в полотенце хлеб.

Нет. А жизнь-то налаживается?

Событие семьдесят второе

Забегающим вперёд паровоза – выпадает нелёгкая доля стрелочников.

Самая несчастная пара на свете, сидорова коза с козлом отпущения!