Вовка-центровой

Посреди комнаты стоял большой стол, также сбитый из досок, без скатерти, а над ним горела тускло-желтым светом лампочка под большим оранжевым абажуром.

Над кроватью у Вовки висел коврик с оленями в альпийских горах. Глядя на него, он вспомнил точно такой же из своего детства и юности, висевший у его бабушки, только этот казался новым, и краски на коврике были яркими.

На деревянной полочке, рядом с несколькими фотографиями, стояли в ряд учебники и лежала стопка тетрадок. Под ней на гвозде висели два потертых офицерских планшета, из одного торчал учебник.

«Понятно, — подумал Вовка, — нет у нас портфелей. Ходим с планшетами», — и про себя начал истерически смеяться.

Больше в этой комнате кроме нескольких табуреток ничего не было. Мать продолжала возиться на кухне, стараясь успеть приготовить ужин к приходу отца. Она периодически забегала в комнату, трогала Вовкин лоб и спрашивала, что у него болит.

Через полчаса прибежал Мишка и с порога крикнул, что вахтер на проходной помог ему дозвониться и вызвал неотложку, те обещали приехать, как только освободятся.

— Ну, чо, Вовка, ты как? — спросил он, ворвавшись в комнату.

— Ну так, вроде ничего, вот только как забыл всё, так ничего вспомнить не могу. Послушай, Миха, — спросил он шепотом, — как родителей зовут наших?

Мишка широко открыл глаза.

— Ну, бля, тебя и тряхануло, даже это забыл! Маму зовут Людмила Николаевна, а отца Павел Александрович, запомнишь? — также шепотом сказал он.

Эти имена отозвались у Вовки в голове чем-то знакомым, и на секунду ему показалось, что он сейчас вспомнит всё из короткой четырнадцатилетней жизни паренька, в которого попал нежданно-негаданно. Но, увы, это только показалось, память так и не пришла.

У него опять закапали слезы.

«Да что за чертовщина, — подумал он, — почему плачу всю дорогу? Не плакал черт знает сколько времени, и вот на тебе, может, это подростковый организм так на мое сознание действует?» — промелькнула мысль.

В это время раздался стук в дверь. Было слышно, как мама в коридоре здоровается с врачом и просит его пройти. Вскоре к Вовкиной кровати присел доктор — пожилой сухонький старичок с острой бородкой и в пенсне.

— Ну, здравствуй, молодой человек, давненько я тебя не видел, пожалуй, года три прошло, рассказывай, что сегодня приключилось?

— Так вот, доктор, говорят, меня молния ударила, — опять сиплым голосом сообщил Вовка.

— Ты что, меня не узнал? — удивленно спросил старичок. — Ты же меня всегда по имени-отчеству звал.

— Не-а, не помню, все забыл после того, как молния стукнула, — ответил Вовка.

Мать, стоявшая за доктором, заплакала.

— И маму не помнишь, как зовут? — спросил тут же старичок.

— Маму помню, Людмила Николаевна, — ответил Вовка, косясь на подмигнувшего ему Миху.

Мама плакать перестала и продолжила стоять за спиной врача.

— Ну, давай, Володя, раздевайся, надо тебя осмотреть.

Увидев спину раздевшего мальчишки, доктор протяжно засвистел что-то из оперетты Кальмана.

— Однако, действительно, Людмила Николаевна, вашего сына ударила молния, я за всю жизнь наблюдал такое один раз, и тогда больной погиб. А вашему парню повезло, повезло. В общем, так, я забираю его в больницу, дома оставаться ему нельзя, мало ли что, поздние осложнения и все такое. Давайте соберите ему кое-что и в путь.

— Ох, Леонид Афанасьевич, а без больницы никак нельзя?

— Никак, — категорично сказал врач.

Мама опять зарыдала и пошла собирать вещи в больницу. В это время в коридоре что-то загремело, упал какой-то таз или ведро, после чего в дом завалился Павел Александрович.

Он своей громоздкой фигурой заполнил почти всю комнату.

— Что тут у нас происходит?! — забасил он. — Люда, ты, что ли, заболела, смотрю, машина санитарная стоит?

— Паша, ты не волнуйся только, сегодня Вовку молния ударила, — пролепетала мама.

— Что-о, — взревел отец, — я вам сколько раз говорил не прыгать под дождем, когда гроза идет. Ну, Вовка, вернешься из больницы, получишь у меня. А ты, Мишуня, тащи сюда ремень! Сегодня твоя жопа за себя ответит и за Вовку.

— Паша, ты что, людей бы хоть постеснялся, — воскликнула Людмила Николаевна, густо покраснев.

— Да, действительно, Павел Александрович, у вас методы воспитания дедовские какие-то, надо вам их менять, — вмешался доктор.

— Леонид Афанасьевич, я вас, конечно, уважаю, — ответил Павел Александрович, — но другие методы на этих башибузуков не действуют. Я их еще мало колочу, надо бы больше.

Когда Вовка в сопровождении матери и доктора вышел на улицу, то обомлел: почему-то, прекрасно уже зная, в каком году находится, ожидал увидеть обычную машину «скорой помощи», а тут стояло какое-то чудовище, он не мог даже понять, что это за марка. Но тут его нетерпеливо подтолкнули сзади.

— Ну, чего встал, машины, что ли, не видел никогда, — сказал ему врач, и Вовка полез по приставной лестнице в фанерный короб.

Внутри было совсем темно, и он на ощупь нашел жесткое сиденье, уселся на него и только чертыхнулся, когда не обнаружил ремней безопасности.