Вовка в Троеклятом (СИ)

— Я же велел все силы бросить на охрану и оборону дворца! — Емеля свирепо взглянул на воеводу.

— Мимо стражи не проскочит даже мышь, — отчеканил Федот, — разве что только при помощи колдовства…

Хозяин перевел взгляд на Хоттабыча.

— Исключено. Все оставшиеся в нашем распоряжении магические силы задействованы на обнаружение и пресечение попыток проникновения во дворец любых существ, наделенных колдовством. Я был бы немедленно извещен. Скорей всего, какой-нибудь продажный стражник или командир, — джинн бросил многозначительный взгляд на воеводу, — тайком провел этого злопыхателя…

— Можно подумать, колдунов продажных не бывает…

— Чародеи заняты более высокими материями, а простые смертные готовы за золото продать не только доброго господина, но и своих близких, включая родную мать.

— Люди хоть за золото, а чернокнижники готовы изменить, посули им кто каменюку философическую, али сердце жабы, сдохшей ровно в полночь на развороченной могиле гнома!

Емеля непременно открутил бы себе голову, переводя взгляд с Федота на Хоттабыча и обратно, если бы не вмешался забытый виновник перебранки.

— Я, конечно, дико извиняюсь, может быть, факты, изложенные этими господами, имеют место быть, но, смею завег'ить, мое появление не имеет к этому никакого отношения. Ни пг'остые смег'тные, как выг'азился колдун по отношению к стг'ажникам, ни чег'нокнижники не являются для меня помехой. Ви, навег'ное, забыли, но я уже имел честь отг'екомендоваться. Не сочту за тг'уд и повтог'ю: пег'ед вами Бес Тг'етьей Гильдии Луцибег'г!

— И что ты хочешь, Луцибрех? — хмельно улыбнулся хозяин, специально переиначивая имя черта.

Но бес, привычный к оскорблениям, ни как не отреагировал на очередное и спокойно продолжил:

— Я намег'ен немного облегчить вам задачу и дать некотог'ые своевг'еменные советы и г'екомендации.

— Ты знаешь где находится Сантехник? — Емеля поменял полу лежачее положение на сидячее.

— Да, я в куг'се, но это не означает…

— Что же ты стоишь, садись, — Наимудрейший расцвел радушной улыбкой, как гласит народная мудрость — вся правда в жопе. Ну, так где сейчас находится Сантехник?

Бес уселся напротив Высокочтимого.

— То что мне известно место вг'еменного пг'ебывания Вовки, абсолютно не значит, что я немедленно поспешу сообщить его Вам. Учитывая опыт пг'едыдущей нашей встг'ечи и последующих событий, я поостег'егусь пг'едоставлять Вам излишние сведения.

— Ну, это мы еще посмотрим, — тихо буркнул Емеля.

— Я намег'ен огг'аничиться только тем, что напг'авлю Ваши действия в пг'авильное г'усло. Напг'асно Ви считаете, что главным виновником Ваших злоключений является Сантехник. Отнюдь! Если бы Ви неукоснительно последовали моему совету, то не пг'ишлось бы г'азгг'ебать столь пагубные и чг'еватые повтог'ением последствия необдуманных действий.

— Так ты ж сам советовал…

— Я пг'едлагал подвег'гнуть Сантехника вг'еменной изоляции, не более. А Ви пег'ешли все мыслимые и немыслимые гг'аницы. Это же надо додуматься: отг'убить голову!

— Ты сам говорил, что он опасен. А опасный противник — хороший индеец. В смысле, мертвый. Короче, нет человека — нет и проблем.

— В пг'ошлый г'аз Ви непг'авильно меня поняли. Опасен не сам Сантехник, а его пг'ебывание здесь. Вам надлежит уделить должное внимание не Вовке, а его окг'ужению. Если Ви сможете лишить его дг'узей, с виду безобидных и добг'ых, то поймете, что сам Сантехник не пг'едставляет ни какой угг'озы. Г'азве Ви г'аньше слышали о колдуне или воине с таким именем?

Емеля затряс головой.

— А ви? — Луциберг обернулся к приближенным хозяина, которые по тайному знаку Наимудрейшего неслышно приближались к черту.

Сообразив, что замысел захватить врасплох посетителя провалился, министры, растопырив руки, дружно кинулись на беса. Однако, ухватить им удалось только облачко едкого вонючего дыма.

— У, блин! Под чо у вас руки заточены? Не могли заграбастать этого задохлика!

— Черт, все-таки, — откликнулся на упрек Хоттабыч.

— Да, уж… Черт. И если он не брешет, то выходит, что Сантехник ни какой не великий чародей, а обыкновенный человек…

Высокочтимый мысленно пробежался по последним, весьма неприятным событиям в свете представшего перед ним нового факта и поменял цвет лица. Вряд ли существует название оттенка, который приняла физиономия Емели. Она одновременно зеленела, багровела, бледнела, синела и серела. В чувство Наимудрейшего привел трехсотграммовый бокал водки, который он судорожно осушил тремя глотками.

— Так, так, так. Очень хорошо. Если кто-то думает, что подобное может сойти ему с рук, то он жестоко ошибается, — зло прошипел Емеля, сузив до щелочек начавшие приобретать нормальный цвет веки. — Погоди, господин Великий Сантехник. Будет тебе и господин, будет и Великий… Али Баба, быстренько, без твоих задолизных штучек, коротко и по существу докладывай обо всех, кто имел хоть какой контакт с этим самозванцем или мог иметь. Кто чем занимается и где.

Визирь мгновенно преобразился и, приняв стойку и интонацию отличника боевой и политической подготовки, отрапортовал:

— Медведь, Серенький, примитивное колдовство, лес.