Воздух Клондайка

Вестерман попытался припомнить. Что-то смутное копошилось в мозгу, но что именно… Ну, конечно! Это одна из новых колоний, ледяная планета в далёком космосе, где лето, весна и осень ближе к экватору занимают не более трети года!

– Вы с ума не сошли? – удивился Захария. – Дома-то что не сидится?

– Как бы тебе сказать… – промямлил Том Ли. – Конечно же, на Клондайке теперь жизнь другая. Для местных особенно. Можно вообще ничего не делать, а деньги текут. Представляешь, в городе ни одной старой избы не осталось! Все построили новые, в два и три этажа, с электрическим отоплением. В каждой комнате – терминал с новостями и фильмами. В каждом сарае по вездеходу, а то и по три. Только на охоту и на рыбалку никто почти что не ездит. Разве что мы, старики, по привычке. А так – у экранов сидят. Пиво это поганое – я извиняюсь! – сосут, да чипсами заедают. Молодёжь разжирела, что твои кабаны! Вначале ещё хоть кто-то на курортах работал, а теперь, когда акции подорожали… Да, и то – что там была за работа? Пройтись, показать, какой ты здоровый и сильный, и всё. А дамы залётные и мужички – тут как тут! Испортили ребятишек. Помнишь, как у нас было в начале? Теперь уж не то. Представляешь, в домино в салуне играть перестали! Да и салун превратился не знамо во что. Местные туда и не ходят, одни туристы.

– Я его продала, – вступила в беседу Ванесса. – Маше Шварц, если помнишь. И свою знаменитую безрукавку ей подарила.

– Самогон там больше не подают, – с грустью добавил Том. – Приезжие его не выдерживают.

– Они много чего не выдерживают, – печально добавила женщина. – И мы с Томом тоже не выдержали.

– Помнишь, я тебе говорил, – продолжил Том Ли, – что в юности побывал на других планетах? И возвратился назад потому, что у нас на Клондайке воздух особый, нет такого больше нигде. Так вот, теперь прежнего воздуха нету и на Клондайке. Не знаю, как объяснить, но дышать там привольно уже невозможно. Ты понимаешь?

– Да, – грустно ответил Захария. – Понимаю…

– А тут у вас совсем тошно, – добавил Том. – Как здесь люди живут? Ладно, люди, но ты-то как? Ты же был на Клондайке в лучшие его времена! Не в богатые, нет, но в лучшие! Как ты дышишь в этой норе?

– Плохо дышу, – сознался Захария. Ему стало грустно, он припомнил леса и снега Клондайка, на который когда-то по нескольку раз в году приезжал. Вспомнил рыбалку, охоту, ночёвки с друзьями возле костра…

– А если так, – решительно встал с кресла Том, – поехали с нами. Я же вижу, ты здесь стал стариком. Полюбуйся в зеркало – фу! Морщины, живот, ручонки – как лапки у водяного цыплёнка! Тебе нужен воздух, старик, вольный воздух! Мы с Ванессой подумали – мне всего лишь девятый десяток, полжизни ещё впереди, неужели киснуть сто оставшихся лет у экрана космического интернета? Дудки! Клондайк, пожалуй, погиб, зато есть Юкон – девятнадцать! Ей – Богу, поехали!

Вестерман скорчился в кресле. Вот так бросить всё и отправиться на границу вселенной мог только Том. И Ванесса. И, пожалуй, ещё кое-кто из старых клондайкцев. А он, Захария Вестерман, глава преуспевающей фирмы, миллиардер и плейбой?..

– Ну же, что ты об этом думаешь? – пробасил Том Ли. Ванесса тоже встала из кресла и сделала шаг в направлении двери.

Захария опустил глаза. Перед ним на столе лежала гора документов, ожидавшая подписи. Через час будет встреча с партнёрами, ещё через два с половиной – ужин с министром…

Том повернулся к нему спиной. Ванесса на прощание оглянулась.

«Чёрт побери, – подумал Захария. – у меня ведь тоже полжизни ещё впереди!» Он посмотрел на свои белые пальцы, перевёл взгляд на выпиравший из-под жилета живот…

Том и Ванесса уже подходили к двери. Они не оглядывались, лишь Том как-то грустно ссутулился. Скоро они улетят на Юкон – девятнадцать. Улетят навсегда.

Захария встал с мягкого кресла и облизнул пересохшие губы. Глаза почему-то щипало, в горле першило, и он не сразу смог крикнуть вслед уходящим:

– Стойте! Подождите меня!…

В оформлении обложки использована фотография из личного архива и компьютерная графика автора.