Воздух, которым мы дышим (ЛП)

— Отведите его обратно в камеру, — говорит Амрин, вставая.

Для его почти шестидесяти лет мужик находится в отличной форме. Подтянутый, иногда серьезный, устрашающий, но очень умный. И всегда внимательный. Он подмечает малейшее изменение в моем настроении. Как и сейчас.

— В ближайшее время мы получим товар.

Я поворачиваюсь к Рамину и мимоходом киваю, медленно идя к хижине, где живу. Товар может означать что угодно: оружие, еду, лекарства... женщин, новых заключенных. Я надеюсь, что не последние два пункта. В настоящее время в лагере проживают пять женщин. Временами их количество доходило почти до пятидесяти. Понятия не имею, куда их доставляли. Но опасаюсь худшего. И если они не мертвы, то были перепроданы. Эта мысль все еще вызывает мерзкие ощущения.

Я вхожу в свою хижину. Рядом с матрацем стоит ящик с несколькими вещами, которые принадлежат мне.

— Увидимся позже, — говорит Рамин, понимавший меня лучше всех. Он учился в США. Он знает нашу западную жизнь, и все же он здесь. В совершенно другом мире. Я потираю лицо ладонями. Я устал.

Лиам

Проснувшись, ощущаю теплое, мягкое тело, прижимающееся к моей спине. Я задерживаю дыхание еще до того, как, промаргиваясь, открываю глаза. Солнце еще не взошло, и в комнате по-прежнему царит полумрак. Единственный свет исходит от маленькой лампы на крыльце. Если она горит, значит Джордж уже в конюшне, чтобы позаботиться о животных. На мгновение этот свет кажется недавним воспоминанием. На протяжении всего моего детства этот свет сопровождал меня, и я всегда знал, что это означает медленное пробуждение нового дня на ранчо. Когда закрываю глаза, воспоминание ускользает, уступая место крикам, раздающимся из грузовика, прибывшего после того, как Рамин запер меня.

Затем маленькая, нежная ладошка, лежащая на моем животе, опускается на несколько дюймов по моей коже и останавливается у пояса моих трусов. Эта ладонь, эта рука, нежно обнимающая мое тело, и мягкий матрац подо мной, дают мне понять, что я вне опасности. То, что человек, обнимающий меня, не причинит мне вреда. Тем не менее, это ощущается странным. Прошло так много времени с тех пор, как кто-то прикасался ко мне подобным образом. Долгое время прикосновения ассоциировались только с болью.

Я не смею шевелиться, наслаждаясь моментом. Но, тем не менее, какая-то часть меня хочет сбежать. Не желает допускать подобной близости, потому что это не принесет ничего хорошего. Однажды так уже было, и я не люблю вспоминать последствия. Тогда та ошибка повергла весь город в хаос. Но ощущение ее кожи на моей...! Как будто горячий пустынный ветер пронзает каждую клеточку моего тела и разрушает баррикады, которые я построил для своей защиты.

Я с разочарованием выдыхаю и пытаюсь сосредоточиться на том, что важно: немедленно прекратить все это. Глубоко вдыхаю и игнорирую дрожание моего тела, вызванное расшатавшимися нервами. Проскальзываю под рукой Тессы и встаю. Она лежит в моей постели, и от увиденной картины у меня учащается пульс и нервно порхает в животе. Черт, она такая красивая. Ее разметавшиеся светлые волосы, лицо, которое во сне выглядит еще более невинным, чем в бодрствующем состоянии. И на ней ничего, кроме коротких шорт и обтягивающего топа. Нет бюстгальтера, я вижу это ясно.

Смотрю на нее и думаю о том, что она рассказала мне вчера. Не могу поверить, что она чувствует себя виноватой в смерти своего ребенка. И очевидно, что все, здесь в городе, продолжают поддерживать ее в этом убеждении. Хуже того, они заставляют ее верить, что неудачный брак с Марком — ее ошибка. Это вызывает во мне гнев. На всех, потому что они-то должны знать. Если кто-то виноват, то это я.

Когда Тесса с тихим стоном открывает свои веки, мой член дергается, я закрываю глаза и быстро отворачиваюсь. У меня не было женщины целую вечность. Не знаю почему меня раньше не напрягало отсутствие секса, потому ли что все эти годы вокруг меня происходило столько ужасного, и женщины кричали от боли, или из-за того, что случилось до того, как я ушел на флот. Похоже, сейчас мое тело решило, что с перерывом покончено.

Нужно покинуть комнату как можно скорее, чтобы она ничего не заметила. Я хватаю рваные джинсы и майку и спешу к двери.

— Прости, я, должно быть, уснула, — хрипло говорит она. Я слышу, как позади меня шелестит постель и оглядываюсь через плечо. — У тебя снова был кошмар.

— Ты должна перестать извиняться передо мной, — отвечаю я, стараясь не пялиться на ее грудь, которую я могу видеть еще лучше, когда она сидит. — Есть вещи похуже, чем проснуться рядом с женщиной.

Ее губы открываются и закрываются, и хоть и не могу видеть этого, но подозреваю, что цвет ее лица стал намного более темным. Тесса, кажется, не дружит с комплиментами или сексуальными намеками. Но может ли женщина с таким телом быть ханжой? Мужчины, должно быть, постоянно заигрывают с ней? Может быть, не здесь, в городе, но в другом месте точно.

— Слушай, — начинаю я, наморщив лоб. — Ты не должна обо мне заботиться. Просто не приходи, когда услышишь мой крик, — говорю я и покидаю комнату, не дожидаясь ответа.