Воздухом одним дышать

Началась истерика. Она кричала, била Андрея в грудь. Люду укутали в спальник, положили на траву. Андрей остался рядом с девушкой. Иваныч и Петрович занялись сбором «такелажа». Автобус пришел вовремя. Вечером все были в поселке.

Через полгода Андрей и Людмила поженились и переехали во Владивосток. Там у них родился сын. А потом почти двадцать лет о них ничего не было слышно.

В тот вечер Петрович выпил обычную дозу снотворного – полтарашку «Жигулёвского». Старому, толстому и облысевшему терапевту сельской поликлиники давно опостылела серая и однообразная жизнь. После работы принимал на грудь, падал в койку, включал телевизор и засыпал. Утром шел в кабинет и принимал больных. Изучил не только болезни, но и цвета бюстгалтеров у постоянных пациенток. Дети выросли и разлетелись. Жена просто уехала. Старые знакомые и друзья из тех, кто не помер, ушли в городские клиники. Молодые доктора со своими виртуальными интересами навевали скуку. Иногда Алексей Петрович брал гитару и пытался спеть что-нибудь. Иногда уходил в читательский запой. Но всё казалось скучной, жалкой, примитивной копией былой жизни. Всё уже было. Как в «Экклезиасте». Настоящее – повторение прошлого. Зачем жил? К чему пришел? Петрович осмотрел свою двухкомнатную панельную берлогу. Обшарпанные обои, местами отошедшие от стен. Облупившаяся краска на покрытом оргалитом полу. Замасленные кухонные шкафы и пыльный диван с провалом посередине. «Если не приглашать гостей – апартаменты ещё ничего», – подумал Алексей. И тут, как назло, в дверь постучали. Кого несет. Уже девять вечера. А зимой это почти глубокая ночь. Петрович поднялся с постели и пошаркал к двери.

– Кто там?

– Алексей, откройте!

Женский голос показался знакомым.

– Что надо?

– Поговорить.

Открыл дверь, больше из любопытства. Вошла худая незнакомая женщина.

– Лёша, ты меня не узнаёшь?

Опять резанули знакомые интонации.

– Это я, Людмила…

«Вот это да! Люда! Боже, какая старая и страшная! Даже не худая, а измождённая. Никогда бы не узнал. Видимо, плакала. Размазала тушь», -подумал Петрович.

– Люда? Заходи.

На кухню приглашать было стыдно, а в гостиной расправленная и не очень чистая постель. Выбрал кухню.

– Прости, не прибрано. Будешь чай?

– Буду.

– Ну, рассказывай, какими судьбами?

– Андрей меня бросил! – Людмила зарыдала.

Петрович знал, что человеку в таком состоянии не надо мешать. Он налил чая и стал терпеливо слушать о том, как Людмила титаническими усилиями устроила мужа сначала в краевую больницу, потом на кафедру в меде. Помогла с кандидатской диссертацией. Три года назад родила ему дочку. А он у-ш-е-л-л-л-л!!! И к кому? Студентке! С лошадиной рожей! Байкерше! Проститутке мотоциклетной!

– Ушел и ушел. Жизнь-то не кончилась. Ещё вернется. Лучше тебя не найдёт!

– Уже нашел. Даже разговаривать со мной не хочет.

– А ты?

– Я его видеть не могу! И не хочу! Ненавижу этого козла!

– Вот и ладненько. Вот поэтому он и смылся с глаз долой.

– Как же так? Я всё для него делала! Я жила для него!

– Видимо, он созрел, возмужал и решил пожить сам, без посторонней помощи.

– Но он же без меня не сможет! Да ещё с этой лошадью! Купил себе байк. Зачем? Чтобы разбиться?

– А ты его просто отпусти. У тебя тоже начинается новая жизнь. Уже для себя, а не для него. После таких резких поворотов даже река меняется. Что уж говорить о человеческой судьбе!

Люда затихла. Прибралась, успокоилась. Поболтали ещё немного. Петрович предложил ночлег. Она улыбнулась:

– Меня внизу ждёт автобус. Мы с девчонками возвращаемся из Китая. Проезжала мимо, накатило былое. И так сжало сердце, что разревелась. Попросила заскочить к тебе.

– Молодчина!

– Я загадала – если увижу тебя, всё в жизни встанет на свои места.

– Встанет, Людмила, встанет!

Люда обняла Петровича, поцеловала в щеку.

– Ты же вдохнул в меня жизнь однажды. Спасибо, что сейчас выслушал.

На улице уже сигналили. Люда побежала вниз. А провожающий Петрович растерянно стоял на лестничной площадке в семейных трусах и майке, нелепо помахивая рукой. Неужели это не приснилось. Зачем жил? Зачем жил? Вот затем, чтобы услышать, что кому-то пригодился. Потом зашел в квартиру, вздохнул полной грудью, взял гитару и запел своё, давно забытое:

Вот и всё, вот и всё, вот и всё.

Пусть назавтра меня унесёт

По хмельной полуночной волне

Не к тебе, не к тебе, не к тебе.

Что поделаешь, видно судьба

Одному коротать холода.

Но останется радости нить

Мимо окон её проходить.

Голых веток осенний вопрос:

«Ну зачем тебе жить довелось?»

А затем, чтобы ночью опять

У окошек её постоять.