Воздушная битва за Москву. Сталинские соколы на защите столичного неба. 1941–1944

Отметим, что эти немецкие самолеты неоднократно сбрасывали бомбы на ложные цели или так называемые «имитационные площадки» вокруг Москвы. Это были наскоро построенные ложные аэродромы, фабрично-заводские постройки и т. и. По данным НКВД, с 15 по 30 августа на эти «цели» в районе Наро-Фоминска, Звенигорода, Красногорска и т. и. было сброшено свыше 30 фугасных и 1822 зажигательных бомбы, а также 27 осветительных ракет.

Днем 20 августа 6-й авиакорпус выполнил 272 самолето-вылета. Пара в составе лейтенанта Кириллова и младшего лейтенанта Емельянова из 121-го иап сбила Ju-88, который «вместе с экипажем сгорел». А капитан Вишенков из 11-го иап сбил Do-17 «с опознавательными знаками из разноцветных кругов». Сам летчик предположил, что «Дорнье» принадлежит румынской авиации! На самом деле был сбит вполне себе немецкий разведывательный Bf-11 °C-5 W.Nr. 2447 «8М+СК» из 2.(F)/33, по немецким данным пропавший без вести.

Куда более загадочный эпизод случился в этот же день с ЛаГГ-3 лейтенанта Павла Деменчука. Сводка 6-го иак ПВО сообщала: «Летчик 24-го иап лейтенант Деменчук в районе деревни Некрасово (25 км сев-зап. Медынь) в 17.30 атаковал и сбил Ю-88 противника. В 17.45 встретил в том же районе Хе-111. После нескольких атак принял решение таранить уходящего Хе-111. При таране лейтенант Деменчук погиб». С большой долей вероятности можно утверждать, что ЛаГГ-3 сбил метеоразведчик из Wekusta 26. В тот день Не-111Н-3 W.Nr. 3183 «5М+А», в экипаж которого входил пилот фельдфебель Роберт Диклер, старший метеоролог эскадрильи Август Хиллеке, обер-фельдфебель Ханс Шоппелин и фельдфебель Эдуард Бусеман, совершал вылет до района Рязани. По немецким данным, там он был перехвачен советскими истребителями, которые сумели повредить один из моторов «Хейнкеля». Экипаж сообщил, что возвращается на одном двигателе, но больше на связь не выходил, а самолет на базу так и не вернулся. Метеоразведчик упал в 160 км к юго-западу от Москвы в районе между Калугой и Тулой[22]. Возможно, П.В. Деменчук несколько раз атаковал один и тот же самолет, поскольку маловероятно, чтобы в глубоком тылу в одном районе одновременно оказалось сразу два самолета. Просто вначале пилот принял метеоразведчик за Ju-88, а потом за Не-111.

21 августа в условиях сплошной облачности и дождей (температура воздуха составляла плюс 21 градус) 6-й иак выполнил 56 вылетов. При этом один Не-111 упал[23] в районе Малоярославца.

«Самолет неопознанный бродил за облаками»

В конце месяца в подмосковном небе установилось затишье, которое наивное командование ПВО трактовало как свою победу. Налеты на город также прекратились. А вернувшаяся жаркая и солнечная погода (до плюс 29 градусов днем) невольно вселяла оптимизм и поднимала настроение.

Москвичи, изрядно напуганные первыми налетами и разрушениями, вздохнули с облегчением. Большая часть столицы оставалась нетронутой, будто и не было никаких бомбежек, к зениткам на улицах и крышах домов все уже привыкли, а аэростаты в небе воспринимались как нормальный атрибут жизни, вроде трамваев и телефонных будок. Хотелось верить, что худшие дни для Москвы уже позади. Хотя после сообщения Совинформбюро от 14 августа о падении Смоленска, переданного через месяц после того, как немецкие танки ворвались в город, вызвало настоящий шок у всего населения СССР, и особенно у москвичей. Уж очень неприятные ассоциации с войной 1812 г. возникали! Тот факт, что сообщение было передано в завуалированном тоне, без указания даты («на днях») и подробностей, с одной стороны, вызвал страх (так вот – «на днях» – и до Москвы дойдут!), с другой – недоверие к официальным сводкам («скрывают от народа правду, значит, дело совсем плохо…»). Именно после сообщения о сдаче Смоленска даже у оптимистов лица стали угрюмыми, затем появились и фотографии, как встревоженные граждане слушают репродукторы…

Но пока все было тихо, летнее солнце припекало, и ничто не предвещало новой грозы. Этот необычный факт отмечал и противник. «На остальном фронте[24] исключительно спокойно, отмечается прежде всего полное бездействие авиации», – писал в дневнике начальник Генштаба сухопутных войск Гальдер. В действительности затишье, по всей видимости, было связано, так сказать, с общим падением у нацистского руководства интереса к «московской теме». Вопреки мнению военных, фюрер считал, что Москва не является главной целью операций, главное-де, быстрее взять Ленинград, обеспечить левый и правый фланги группы армий «Митте», занять Киев и Крым. Все силы люфтваффе были брошены на выполнение этих задач. Поэтому воздушные бои приняли эпизодический характер.