Воздушная битва за Севастополь 1941—1942

Действительно крупный воздушный бой состоялся на сле­дующий день. Две группы Ju-88 (шесть и семь машин) с не­большим интервалом нанесли удар по городу и портовым со­оружениям в Южной бухте. В бой с ними вступили 16 истреби­телей, которые сбили один и подбили другой «юнкерс». Еще один записали на свой счет зенитчики, но и на этот раз сведе­ний о немецких потерях нет. Тем не менее в следующем бою, состоявшемся спустя два дня, 13 пикирующих бомбардиров­щиков прибыло под защитой семи «мессершмиттов». Опове­щение о противнике поступило с опозданием, в связи с чем бой приняли только шесть перехватчиков. Удача им явно не сопутствовала — немцы сбили «як» лейтенанта Ватолкина (летчик спустился на парашюте; интересно отметить, что пи­лоты II/JG77 считали, что ими сбиты три «мига»), а своя зенит­ная артиллерия повредила машину лейтенанта Гриба. До это­го летчик в паре с лейтенантом Платоновым успел сбить один Ju-88 (не подтверждается), а другой подбить. Капитан Куницын, летавший на «миге», доложил о подбитом Bf-109. Про­бившись через слабое сопротивление, «юнкерсы» сброси­ли 58 бомб на аэродром Херсонесский маяк, где повредили один СБ.

Новый заслуживающий внимания поединок пришелся на 22 апреля. В 17.31 над бухтой Матюшенко появилось девять (по немецким данным, шесть) «юнкерсов» из группы III/LG1 в сопровождении четырех Bf-109. В бой вступило 15 советских истребителей, которым удалось сбить один Ju-88 (ст. лейте­нант Рыжов на МиГ-3), подбить другой бомбардировщик (лет­чик Минкин на МиГ-3) и сбить «мессершмитт» (пара Гриб — Бондаренко на «яках»). Тем не менее самолеты люфтваффе сбросили свой груз точно на базу, уничтожив ангар и три ле­тающие лодки. 15 человек наземного персонала погибли и 16 получили ранения. Немцы признают, что советские истреби­тели оказали им серьезное противодействие, и одна из ма­шин III/LG1 была подбита, а на ней ранен штурман. Что же ка­сается сбитых «мессершмиттов», то таких не оказалось. В рав­ной степени это относится и к воздушной победе капитанов Алексеева и Капитунова, которые доложили о подбитии одно­го Bf-109 в ходе дневного патрулирования.

Как бы ни были тяжелы потери, понесенные советской сто­роной в результате предыдущих ударов, все они не идут ни в какое сравнение с жертвами, понесенными 24 апреля. В тот день заместитель командующего авиацией ВМФ генерал Ф. Г. Коробков в сопровождении командующего ВВС ЧФ гене­рала Острякова инспектировал 36-ю авиаремонтную мастер­скую, расположенную юго-западнее аэродрома Херсонес­ский маяк на берегу бухты Круглая. Вот как развивались события того трагического дня в изложении командира 2-й морской бригады В. И. Ракова:

«Пост воздушного наблюдения, снабженный только что появившейся радиолокационной станцией «Редут», засек груп­пу самолетов, идущую с севера.

— Разведчики или бомбардировщики? — задумались операторы. Они видели на экране не то две, не то три цели.

В действительности самолетов было шесть (шесть Ju-88 из группы III/LG1 появились над бухтой в 14.10. — М. М.). По­строившись плотным строем — каждое звено клином, они об­манули операторов, опыт которых исчислялся буквально не­сколькими днями.

— Идут на Круглую! — сообщили с поста, следящего за курсом самолетов.

Направление на Круглую бухту особенно не встревожило. Через бухту шли на бомбежку батарей, аэродрома или пере­довой.

Авиационные мастерские, расположенные в помещениях казарменного и складского типа, окруженных разрушенными домами, частично разрушенные и сами, не выделялись как какая-нибудь особенная цель. Большого движения вокруг то­же не было: поврежденные самолеты привозились ночью и сразу же ставились в цех.

Но в этот раз нацистские самолеты держали точное на­правление именно на бухту.

— Это они на боевом курсе! — сообразил майор Сквор­цов, прибывший туда вместе с Коробковым и Остряковым. Бросившись в цех, где были Остряков и Коробков, он крикнул:

— Воздух! Самолеты на боевом курсе!

— В укрытия! — скомандовал Остряков и, пропуская мимо себя бегущих рабочих и военных — механиков, мотористов, техников — вместе с Коробковым, не спеша, чтобы не созда­вать паники, направился к выходу.

— Пикируют! — опять закричал Скворцов, который успел выбежать, увидеть, что собираются делать самолеты, и снова вернуться, чтобы предупредить об опасности.

— Быстрее, товарищи, но без паники! — скомандовал Остряков. В дверях они с Коробковым задержались, уступая друг другу дорогу, и затем вышли наружу.

И в это время начали рваться бомбы.

Дважды предупредивший их майор Скворцов спрыгнул в первый попавшийся кювет и, полузасыпанный землей, пере­ждал там бомбежку. Группа самолетов, хотя и была неболь­шой, но сбросила свой смертоносный груз кучно на площадь, где в то утро роковым образом оказались два героических на­ших командира. Один был душой воздушной обороны Сева­стополя, любимцем черноморских летчиков, другой пережил в прошлом две большие войны, Первую мировую и Гражданскую, воевал в Испании и любил шутить, что «еще не изгото­вили бомбу с его именем».