Воздушная битва за Севастополь, 1941–1942

Тем временем на суше продолжались ожесточенные бои. С утра 24 октября контрудар по вклинившимся в советскую оборону немецким войскам нанесли 25 и 95-я дивизии При­морской армии. Поскольку на его организацию времени пре­доставлено не было, контрудар провалился. Одновременно в наступление перешли и немецкие войска. Встречные бои ки­пели по всему фронту и сопровождались чувствительными потерями с обеих сторон. Авиация из-за плохой погоды при­нимала в этих боях незначительное участие. В своих мемуа­рах Манштейн писал: «При таких условиях, в бою с противни­ком, упорно обороняющим каждую пядь земли, к наступающим войскам предъявлялись чрезвычайно высокие требования, и потери были значительными. Я в те дни постоянно находился в переездах, чтобы на месте ознакомиться с обстановкой и знать, как и чем можно помочь ведущим тяжелые бои вой­скам. С беспокойством я видел, как падает боеспособность. Ведь дивизии, вынужденные вести это трудное наступление, понесли тяжелые потери еще раньше, у Перекопа, а также в сражении у Азовского моря. Наступал момент, когда возник вопрос: может ли это сражение за перешейки завершиться успехом и, если удастся прорваться через перешейки, хватит ли сил, чтобы добиться в бою с усиливающимся противником решительной победы — занять Крым? 25 октября казалось, что наступательный порыв войск совершенно иссяк. Коман­дир одной из лучших дивизий уже дважды докладывал, что силы его полков на исходе. Это был час, который, пожалуй, всегда бывает в подобных сражениях, час, когда решается судьба всей операции… Командование 11-й армии не поже­лало после всего, что ему пришлось потребовать от войск, упустить победу в последнюю минуту. Наступательный порыв солдат, сохранившийся, несмотря ни на что, преодолел упор­ное сопротивление противника». Однако немецкий полково­дец опирался не только на порыв солдат, но и на более мате­риальные вещи. Дело в том, что именно в эти дни в состав его армии был включен свежий 42-й армейский корпус, куда вхо­дили 24 и 132-я пехотные дивизии. В отличие от дивизий При­морской армии, которые при поспешной эвакуации из Одес­сы бросили часть своей артиллерии, немецкий корпус был почти полностью укомплектован и обладал высокой боевой мощью. В целом же, судя по мемуарам, Манштейн в ходе вто­рого наступления больше опирался на мощь тяжелых орудий, чем на удары люфтваффе. Главной задачей IV авиакорпуса он считал защиту своих войск от ударов с воздуха, и к концу ок­тября эта задача в целом была решена в первую очередь бла­годаря погодным условиям.

25—27 октября бои продолжились, и к концу их последне­го дня у немцев наметился определенный успех. Медленно выдавливая советские части с их позиций, 11–я армия заста­вила отойти их в голую степь, где не было никаких укрытий от ударов артиллерии и авиации. Некоторые части дрогнули и начали отход. 28-го Манштейн перегруппировал свои силы и нанес сосредоточенный удар именно по тому участку в центре советской обороны, где наметился прорыв. Немцы стали энергично обходить открытые фланги других соединений 51-й армии, которые все еще удерживали свои позиции. 28 октяб­ря началось общее отступление советских войск и их пресле­дование противником. Поскольку в тылу у русских не было ук­реплений до самого Севастополя, события начали развивать­ся очень быстро. Части 51-й армии отступали в направлении Парпачского перешейка, Приморской армии — на Севасто­поль. Уже в 16.35 30 октября башенная 305-мм береговая ба­тарея № 54 открыла огонь по немецким войскам, двигавшим­ся к Севастополю вдоль побережья со стороны Евпатории. Началась 250-суточная оборона главной базы Черноморского флота, которую мы в рамках настоящей работы рассматри­вать не станем.