Воздушная гавань

— Если избегать неприятностей, исследование не будет настоящим, — ответил Роуль. — Но раз уж ты так волнуешься и зная наверняка, что говорить об этом вслух ты не прекратишь, не обращая внимания на то, как глупо это звучит, я постараюсь держаться поблизости, — для того лишь, конечно, чтобы не дать тебе влипнуть в неприятности на борту корабля.

— Спасибо, — сказала Бриджет.

— Если б не те высокие… корабельные деревья, что торчат наверху…

— Мы зовем их «мачтами», — кивнула Бриджет. Пришлось воспользоваться человеческим словом: кошачье наречие страдало порой от мелких несовершенств.

— Корабельные деревья, — упрямо повторил Роуль. — Мне они интересны. Я заберусь по ним.

— На самый верх? — ахнула Бриджет. Она ощутила легкое головокружение, всего только подумав о том, какой вид открывается с верхушек мачт. — Совершенно не обязательно.

Повернув голову, Роуль уставился ей в лицо. И сказал, выдержав паузу:

— Порой я забываю, что ты — всего лишь человек… — Дернул ушами пренебрежительно и снова уставился вверх, на мачты. — Любой кот сразу понял бы меня.

— Лишь бы «любой кот» не рухнул с высоты, — закончила Бриджет.

Роуль заворчал — выражение неудовольствия, которое не нуждалось в переводе. Бриджет заулыбалась. Не смогла удержаться: маленький тиран настолько был занят своей персоной, что время от времени бывало просто необходимо немного его поддразнить.

Бриджет с нежностью прижала к себе кота и носом взъерошила шерсть на его затылке.

Роуль еще поворчал — но уже с куда меньшим чувством.

Рядом с девушкой появилась чья-то тень, Бриджет подняла голову и увидела вставшую рядом ученицу эфирреалиста. Необычно окрашенные глаза этой девушки были устремлены на корабль — но, как отметила Бриджет, не на те детали, которые привлекли бы ее собственный взгляд. Вместо этого девушка напряженно разглядывала однообразные доски бортов «Хищницы», отчего у Бриджет появилось чуть неприятное ощущение: казалось, разноцветные глаза эфирреалистки всматриваются прямо сквозь дерево.

— Подумать только! — выдохнула странная девушка, склонив голову так низко, что стало ясно: она говорит с банкой израсходованных люмен-кристаллов, которую она по-прежнему баюкала на ладони. — Вы видели когда-нибудь такое?

— Прошу прощения, мисс? — вежливо сказала Бриджет.

— О, вот они снова заговорили, — поведала девушка своей банке. — Ну почему люди всегда заговаривают со мной, когда я выхожу из дому?

Это замечание заставило Бриджет растерянно моргнуть. Что прикажете делать в подобной ситуации? Казалось немыслимым, чтобы они продолжали стоять тут вдвоем, разглядывая такое потрясающее творение человеческих рук, и не поддержали хоть какое-то подобие учтивой беседы.

— Я… Боюсь, я еще не знаю вашего имени, мисс. Видимо, нам предстоит работать рука об руку. Меня зовут Бриджет Тэгвинн, а это Роуль.

Улыбаясь, девушка вновь обратилась к своей склянке:

— Это Бриджет Тэгвинн и Роуль, и нам предстоит работать вместе.

Бриджет сдвинула брови, размышляя. Ответ странной девушки нельзя было в полной мере считать грубым. Он был попросту настолько оторван от обстановки, что правила этикета не могли на него распространяться.

— Могу я узнать, как вас зовут? Пожалуйста?

Девушка тяжело вздохнула.

— Она желает знать мое имя, но я не могу заставить себя представиться. Жутко неловко. Может, мне сделать на лбу татуировку «Чудачка»? Тогда люди смогут прочесть имя и больше не будут задавать вопросов?

— Чудачка, — повторила Бриджет. — Рада нашему знакомству, Чудачка.

— Она выглядит довольно милой, — сообщила девушка кристаллам в своей банке. — Не сомневаюсь, у нее благие намерения.

Роуль подал голос:

— По-моему, в голове у этой девочки слишком тесно.

Чудачка тут же ответила:

— О, кот совершенно прав. Там очень много чего скопилось. Все те вещи, что я успела забыть, и все те, что еще не успела. Постоянно забываю, какие из них следует прикрыть брезентом, чтобы не запылились.

Бриджет снова заморгала. Перед тем как покинуть чанерию, она могла бы по пальцам одной руки пересчитать всех встреченных ею людей, которые действительно понимали кошачий язык. Косясь вниз, она обнаружила, что Роуль устремил взгляд куда-то в пространство, не выказывая никакой реакции. Бриджет достаточно хорошо знала кота, чтобы понять: он ничуть не удивлен открытием.

Тут к ним наконец-то присоединились догнавшие остальных Гвендолин и Бенедикт, причем юноша старался держаться поближе к погруженному в свои думы мастеру Ферусу.

— …Хочу лишь намекнуть, — продолжал какой-то уже явно давно идущий разговор Бенедикт, — что тебе стоило добиваться благосклонности охраны, не угрожая арестом за оказание препятствий нашей чрезвычайной миссии.

Гвендолин сдвинула брови:

— Считаешь, мне следовало угрожать обвинением в измене? За это, вообще-то, смертная казнь полагается.

Бенедикт метнул в кузину обескураженный взгляд.

— Гвен, ты… я даже не… при всем желании, я… — он так и умолк, с приоткрытым ртом качая головой.

Губ Гвен коснулась легкая тень улыбки, а ее глаза вспыхнули.

Выдохнув, Бенедикт захлопнул рот.