Воздушная гавань

Кеттл твердой хваткой держал рычаги управления, отправляя судно в пике и поддерживая устойчивость с помощью маневренных стабилизаторов, установленных вдоль корпуса и в хвосте. Эфирная сеть, как и прежде, тянула корабль вперед, — но теперь он начал стремительный спуск, почти отвесно падая на судно Авроры словно бы заодно с лучами полуденного солнца.

С нарастанием скорости палуба принялась дергаться и качаться. Дерево протяжно скрипело от натуги, угол наклона все рос. Если бы не ремни страховки, Гримм едва ли устоял бы на месте; вместе с тем он получил лишний повод обрадоваться своему незавидному росту, наблюдая за рослым Криди, который вовсю старался подражать стоической позе капитана и в результате лишь тряс головой во все стороны, следуя рывкам стремящегося в бой судна.

Судно неприятеля впереди неуклонно приближалось, и трубные звуки, издаваемые древесиной «Хищницы», продолжали нарастать по тону и громкости. Во время подобного спуска все корабли издавали свои, на других не похожие, скрипы, и никто не мог в точности понять почему. Курсантом Гримм служил на борту рейдера «Кроха» — тот завывал проклятой душой, бросаясь на свою жертву. Другие суда вопили, будто огромные паровые свистки. Голоса третьих напоминали ровный глухой ритм ударов в огромный барабан. Как-то Гримм побывал на борту легкого крейсера «Яростный», и тот буквально гремел, с мерным оглушительным рыком бросаясь в битву.

Но его корабль обставил их все.

Когда «Хищница» рвалась навстречу схватке, она пела.

Свист рассекаемого воздуха, боковой ветер и восходящие крики дерева переплелись вдруг в единой гармоничной ноте. Тросы и канаты оснастки, а также реи и сами мачты постепенно затрепетали в полной гармонии друг с другом, начав вплетать собственные ноты в общую музыку. Скорость все росла, а аккорд продолжал повышаться, все увеличивал и увеличивал интенсивность, пока не достиг громового крещендо чистой, зловещей, нечеловеческой свирепости.

Гримм ощущал, как набирает мощь эта музыка, как корабль неистово стремится к своей цели, — и его собственное сердце билось в унисон с этим воинственным ликованием. Каждая струнка «Хищницы», каждое пятнышко на ее палубах, каждая потертость на кожаных куртках ее аэронавтов ярко и подробно врезались в сознание капитана. Он чувствовал движение корабля — вперед и вниз, — чувствовал, как расступается перед ними воздух, как нарастает ужас его команды. Кто-то из аэронавтов закричал — это случалось всегда, — и уже весь экипаж вплел свои голоса в арию «Хищницы», сливая множество истошных боевых кличей в один-единственный. Корабль их не подведет; Гримм в этом не сомневался. Он чувствовал это так же ясно, как мог ощущать тепло солнечных лучей на своем лице или пальцы ветра, ерошившего ему волосы.

И в нужный миг он понял: скорость, курс и позиция идеально подходят для начала атаки.

— Пора! — рявкнул он, вскидывая руку.

Потянув на себя рукоять, Кеттл вернул высотный дроссель с нулевой на нейтральную позицию, сжал рычаги управления. Гримм не мог этого видеть, но в точности знал, что сейчас произойдет: в машинном отделении отследят показания датчиков, и Джорнимен с помощниками вот-вот вновь перекинут весь ток с силового на подъемный кристалл. Корабль уже застонал, начиная замедлять падение.

В то же самое время «Хищница», заметно кренясь на левый борт, совершила разворот вокруг центральной оси и вывела бортовые пушки на позицию прямого огня по судну Авроры. Даже под защитой затемненных окуляров вспышки семи эфирных орудий заставили капитана прищуриться и отвести взгляд: сразу семь энергетических зарядов с жутким визгом устремились к аврорианцам.

Каждая пушка представляла собой сложную каркасную конструкцию из меди и латуни, насаженную на омедненный стальной ствол. Цепочка боевых кристаллов была закреплена на медных жгутах точно в середине длины ствола, и с активацией орудия они вели себя почти как кристалл обычной боевой перчатки, — хотя и в большем масштабе. Энергия орудийного кристалла добавлялась к спешащему наружу силовому потоку с самыми разрушительными последствиями.

В момент выстрела пушечный заряд высвобождал колоссальную энергию. Единственное точное попадание в цель одной из пушек «Хищницы» могло испепелить большинство не имеющих хорошей защиты кораблей. Семь подобных орудий извергли свою ярость на судно Авроры, метя в кончики его мачт, откуда развертывалась эфирная сеть. Гримм напряженно вгляделся туда, высматривая признаки успеха первого залпа.