Воздушная война в небе Западной Европы. Воспоминания пилота бомбардировщика. 1944-1945

Солдат развернулся на каблуках и ушел. Его побили не мускулами, не словесным запугиванием, не званием, а просто силой воли более сильной, чем его собственная.

В годы мира достоинства Дига для меня еще больше возросли и стали более отчетливыми. Он воплощал мужество и преданность, и инцидент, когда он вмешался, чтобы защитить Пола, иллюстрировал оба этих достоинства. Мне было бесполезно говорить, что Диг был обычным человеком, не лучше и не хуже большинства людей, он стал символом двух качеств, которыми я, эмоционально, больше всего восхищаюсь в человеческом роде... Конечно, я понимаю, что к моменту написания книги (в 1968 г.) слово «мужество» не в моде и принадлежит к эпохе изобретения колеса, а преданность, со скидкой на все виды «мышиной возни» при делании карьеры, применительна лишь к семейным отношениям.

Поиски Дига потерпели неудачу, и я узнал, что Майк Гарбетт тоже ничего не смог сделать через свои австралийские связи. Однажды я без большой надежды пошел в Австралийский дом на Странде[147], намереваясь провести обеденный перерыв за просмотром австралийских телефонных справочников. Они хранились в библиотеке, и я спросил у библиотекаря справочник по Южной Австралии.

Книга открылась на разделе «Аделаида» и на букве «М». Я вернулся к букве «К», провел пальцем вниз по странице и нашел «Кленнер, Д.Ф.». Поиск занял приблизительно тридцать секунд. Чрезвычайно взволнованный я спросил библиотекаря, сколько сейчас времени в Австралии и сколько будет стоить позвонить туда. Она ответила мне, что там сейчас 21.30 и что стоимость приблизительно равна одному фунту за минуту.

В пределах четверти часа я позвонил человеку, которому принадлежал номер в Аделаиде, и услышал женский голос, ответивший: «Нет, его не будет до полуночи». Оператор переключился на меня: «Вы хотите заказать вызов на полночь по австралийскому времени, в Лондоне это будет 15.30?» Я сказал: «Да, пожалуйста».

Мой телефон зазвонил точно в 15.30. Взяв трубку, я решил, что не буду называть его Диг – это имя могло теперь быть ему незнакомо и причинить некоторое неудобство, – так что я сказал:

– Привет, Джордж.

– Привет, Майк.

– Как жизнь?

– Как дела?

– Прекрасно. А у тебя?

– Все хорошо.

– Послушай, Джордж, – начал я и рассказал, что работаю в Лондоне и что также пишу книги. – Я пишу книгу о нашем экипаже.

Он что-то произнес – я не расслышал, но с облегчением понял, что теперь ему точно ясна причина моего звонка.

Я кратко рассказал ему новости о Гарри, Джордже и Лесе и спросил, есть какая-нибудь вероятность его приезда в Лондон.

Он засмеялся:

– Я так не думаю.

– Тогда я должен буду приехать в Аделаиду, – сказал я под влиянием момента.

– Чертовски хорошая идея!

Пойманный в ловушку своим собственным энтузиазмом, я спросил, где можно будет остановиться.

– Мы здесь немного стеснены, – ответил он, – но поблизости есть мотель.

– Это будет устроено отлично, – произнес я, но часть моего мозга была поражена, услышав мой голос. Я и не подозревал, что обычно я думал безграмотно и что молниеносные исправления делались прежде, чем мысль могла быть произнесена вслух. Я спросил, в чем состоит его работа, и, все еще продолжая удивляться своему собственному «Это будет устроено отлично», пропустил весь его ответ, за исключением слов «Дженерал Моторс».

– Ты вообще летаешь?

– Нет, в течение многих лет.

– Дети, Джордж?

– Трое.

Я больше не знал, о чем спрашивать.

– Слушай, Джордж, у меня есть твой адрес. Я напишу и расскажу тебе о моих планах.

– Хорошо, Майк. Я приведу здесь все в порядок.

– Хорошо. Теперь я вешаю трубку, но я увижу тебя.

– Ну, тогда пока.

В телефоне все смолкло.

Некоторое время я обманывал сам себя, что могу легко взять и полететь в Австралию, но затем стало ясно, что для этого потребуется значительная переделка моего графика работы. И существовали другие личные факторы, которые было необходимо принять во внимание. В конце концов я с большим сожалением был вынужден отложить поездку и написал Дигу письмо, в котором после извинений спрашивал, может ли он ответить на некоторые мои вопросы.

Я не ожидал получить в ответ очень длинное письмо и не был бы удивлен, если бы вообще не пришло никакого письма, но он написал, и, потому что его слова лучше любого моего пересказа, я воспроизвожу здесь его письмо.