Воздушные шары Сальви-Крус (СИ)

     Расстояние между ними быстро сокращалось, но когда Антон уже, было, протянул руку, чтобы остановить временного лидера забега, тот неожиданно резко вильнул в сторону. Видимо, гонщик хотел повторить знаменитый заячий трюк, и таким образом сбросить преследователя с хвоста, но к несчастью наступил на один из своих брючных шлейфов, запнулся и кубарем покатился по земле. Антон, не успев затормозить, споткнулся о скользящее перед ним по асфальту тело и, пролетев метров пять воздушным путем, на излете траектории сбил с ног стоящего к нему спиной полицейского. Тот рухнул, как подкошенный, точно не Антон рубанул его по ногам, а обезумевшая коса, – не выпустив, однако, из крепко сжатых зубов дымящейся папиросы. С фуражкой же ему повезло меньше. Честно говоря, вовсе не повезло ему с фуражкой. Перехватив от того же импульса движения, она перелетела через парапет и весело плюхнулась на мглистую воду, словно не форменный головной убор, а реальная плоскодонка.

     Первым, как то и должно было быть, вскочил на ноги представитель власти.

     Первым делом он подбежал к парапету и, перегнувшись через него, убедился, что его фуражка все еще держится на плаву. Резко выпрямившись и повернувшись, он перекинул папиросу из одного угла рта в другой, выпустил через освободившийся угол густой клуб синего дыма и, яростно сверкнув глазами, процедил сквозь зубы:

     – Так…

     – Да, – согласился Антон, в свою очередь поднимаясь на ноги. – Не окажись вас здесь, еще не известно, где обрело бы покой мое тело.

     – Плевать на твое тело! – взорвался полицейский и ткнул пальцем в сторону реки. – Это что?!

     Антон, прилаживая на ходу к локтю вырванный при падении и болтающийся как клапан лоскут рукава, посмотрел в указанном направлении.

     – А, это… Фуражка, – сообщил он тут же мысль по поводу увиденного, придав лицу невозмутимое недопонимание. – Плывет, река…

     – Так точно, фуражка. Моя фуражка, – выдавил из себя полицейский. – И если бы не вы – оба – она сейчас не плавала бы там, как дохлая кошка в луже, а была бы там, где ей положено быть, и где она была до того момента, как вы – оба – изменили ее судьбу. И он для убедительности ткнул пальцем в то место, где положено быть фуражке, в свое темя. – Вот здесь она была и должна быть.

     – А ты что разлегся? – обратил, наконец, свое благосклонное внимание полицейский на главного виновника случившейся катастрофы, который совсем не спешил принимать вертикальное положение.

     Нехотя, бывший беглец поднялся на ноги.

     – Иди сюда, – поманил его полицейский пальцем. – Давай, давай.

     Потупив глаза и сильно смущаясь, но все же повинуясь неодолимой силе власти, мужчина двинулся ей навстречу. По мере его приближения, огонек недоверия в глазах полицейского сначала едва засветился, а потом разгорелся вовсю. Попав в поле действия этого огня, мужчина сразу осознал всю бездну своей провины и совсем стушевался.

     – Держи ее! – вдруг закричал Антон, и бросился вниз по спускавшейся к воде лестнице.

     Полицейский, проявив рефлекс, цепко схватил другого бегуна за руку.

     Антон спустился к реке как раз вовремя. Именно в этот момент фуражка, влекомая медленным током воды, проплывала мимо лестницы, и случайный порыв ветра подтолкнул ее к ней на такое расстояние, что ее легко было достать рукой – что юноша и сделал с изящной ловкостью.

     Отряхнув от воды фуражку, видавшую виды и потому, вероятно, практически не намокшую, Антон бережно отнес ее вверх на набережную и вернул полицейскому.

     – Вот, пожалуйста, возьмите, – сказал он. – Ничего с ней не случилось, даже лучше стала.

     Сержант насупился, но потянулся за фуражкой, выпустив при этом из рук бывшее в них до того тело, тут же свободно обмякшее.

     – Ваше счастье! – пресек он дальнейшее обсуждение своего головного убора. – А куда это вы, собственно, так неслись? И кто такие? Документы?

     – Да мы с Силантьичем на работу опаздываем, – торопливо принялся объяснять Антон. – Мы на «Инструменте» работаем, в одной бригаде. Мы вообще родственники, он мне дядька. Вот мой пропуск, а он свой всегда на проходной оставляет, боится потерять. – Антон говорил и говорил, а вновь обретенный родственник его молчал, как рыба об лед, только все сильней тараща на него глаза. – Врачи говорят, что бегать по утрам полезно, вот мы и решили поактивничать.

     Полицейский искоса взглянул на отставленный на вытянутую руку пропуск Антона, закрыл его и, похлопывая им по второй свободной руке, протянул:

     – Работяги, значит. То-то я смотрю, одеты вы как-то… Теперь понятно, потому, как… Вам, я скажу как врач, надо активней умственно работать. Чтобы не было последствий, потому что. Это мой авторитетный вам совет. И наставление. Все понятно?

     Антон только развел руками.

     – А родственник что, немой? – спросил полицейский, указав пальцем на молчаливого мужика.

     – Да он, это, с утра никак не разговорится. Пока чаю не напьется, – ответил за молчуна Антон. Молчун сглотнул и согласно кивнул головой.

     Полицейский вновь подозрительно скривился в сторону мнимого Силантьича, но решил, что с него довольно, и вернул Антону пропуск.