Воздушные шары Сальви-Крус (СИ)

     Сеня нащупал рукой шкаф, который был знаком ему тактильно теплотой деревянного тела, его фактурой и скругленным углом, переместился к нему, и стал медленно оседать, по боку шкафа как бы сползая. Но тут выдержка его подвела, а удача отвернулась, он вдруг потерял равновесие и, падая по сложной траектории, всей своей массой навалился на этот молчаливо равнодушный и потенциально опасный предмет интерьера. При сем под его напором дверцы шкафа то ли открылись, то ли проломились вовнутрь, и Сеня, того не желая, проник в его глухое нежилое чрево. Проник весь, с каблуками. Но на этом не остановился. Скользнув руками по висящим на плечиках шинелям, он провалился в странную, мягкую и гладкую, словно обтянутое шелком тело, пропасть. Руки ощутили податливость и скольжение, после чего его перевернутое головой вниз сознание угасло прежде, чем успело хоть что-то сообразить.

     Соображать что-то Семен начал как раз в тот момент, когда, под действием ударившего в глаза света, в голове его затеплился тусклый огонек. Именно в этот момент он обрел себя, стоящим на пороге своего родного общежития.

     Было утро, призрачное и тихое. Определяя воздух своим присутствием, из подтаявшей синевы неба в полном безмолвии огромными комками опускались снежинки, укрывая непокрытую Сенькину голову песцовой шапкой. Озабоченные новым утром люди, едва слышно шурша свежевыпавшим за ночь снегом, синими призраками проплывали мимо Сеньки, поспешая по своим неотложным надобностям, кто куда.

     Сенька вообще-то верил своим глазам, но не верил тому, что они в данный момент видели. «Как же так, – растерянно думал он, – зима… Чепуха какая-то. Хорошо помню, что еще вчера вечером было лето. Нет… Так не может быть. Зима – это не то. Это не то…»

     Он протер глаза и убедился, что зима не исчезла, и снова подумал, что зима – это не то. Он нагнулся и зачерпнул рукой то белое вещество, что лежало у его ног и нахально выдавало себя за снег. «Это не то», – вновь пронеслось в его голове, но это было холодным, податливым и тающе-влажным, и все-таки пахло снегом. Окунув лицо в снежный пух, он ощутил прохладу и стылое дыхание чужой, посторонней жизни.

     Подумать и решить, что же все это значит, он не успел.

     – Эй, лейтенант! – позвал кто-то рядом.

     Сенька повернулся на голос как раз вовремя, чтобы подошедший человек ткнул его кулаком в живот. В человеке том он узнал Витьку Рогова, старшего лейтенанта из местного авиационного полка. В процессе рукопожатия Сенька успел обрадоваться реальности происходящего, но ему все еще было жутковато и странно, поскольку зиму сейчас он, хоть убей, не узнавал и не принимал.

     – Ты что такой удивленный? – спросил Витька. – Не иначе как перебрал вчера? Старый год провожал, или Новый встречать начал? Ха-ха! Не помнишь? Ничего, бывает! Я вот вчера тоже, в Городе был. К подруге в общагу зашел, а у них там праздник. Знаешь же, как в общаге: участвуют все! Мне пить не хотелось, но пришлось, не откажешься ведь. Рюмку выпил, а дальше понеслось… Не помню уже, встречали Новый, или Старый год провожали, вообще не знаю, что праздновали. Да и не в этом ведь дело! Сегодня проснулся, опухший весь, вот как ты, и понять не могу, где я и что сейчас, еще вчера или уже завтра. Насилу сообразил, что на работу пора. А ты, я смотрю, еще и этого не сообразил, точно?

     Во время Витькиного монолога Сенька улыбался жалкой смущенной улыбкой, на всякий случай понимающе кивая головой, что вовсе не означало, что ситуация стала ему понятней.

     – А что, сегодня пятница? – наугад спросил он и сам не понял своего вопроса, потому что непотревоженное еще словами его горло способно было издавать лишь хрипы, мало напоминавшие нормальную человеческую речь. Иными словами, его речь была нечленораздельной.

     Но Витька его понял.

     – Э, корешок! Ну, и хорош же ты, однако, вчера был, – засмеялся он. – Сегодня понедельник, тридцать первое января, и завтра уже мы будем жить в новом году! Иди, одевайся и в столовую. Кваску попьешь, нормально будет. И не пей сегодня ничего другого, а то проспишь Новый год. Ну, давай, догоняй!

     Витька хлопнул его по плечу и заспешил дальше, оскальзываясь на снегу и повизгивая по своему обыкновению.

     Сенька по пути в свою комнату завернул в умывальник, где поплескался под краном и прополоскал рот, а потом, присосавшись к крану, долго пил, не в силах напиться. Сделалось легче, но он все равно плохо понимал, на каком свете находится. Вернувшись в комнату, стал одеваться. Он достал из шкафа шинель, которую, судя по ее виду, уже давно никто не одевал, а потом долго искал шапку. Время от времени он бросал взгляд в окно и ударял себя кулаком по лбу, никак не соглашаясь с реальностью и пытаясь ее таким образом опровергнуть. Но реальность утверждала себя продолжительным гудением головы после каждого испытания, и Сенька, в конце концов, с ней смирился.

     Шапку он нашел в закутке за шкафом, засунутой в валенок. Он извлек ее на свет Божий, пригладил рукой и, напялив на деревянную свою голову, вновь вышел на улицу.

     Снег перестал, и значительно посветлело.