Воздушный мост

Это подтвердили и проведенные первые сельские сходы. Михаилу Алексеевичу Таирову и Евгению Ивановичу Звереву вернувшийся из поездки по району Сергеев рассказал о собраниях в деревнях Старского сельсовета, где побывал сам. Обошел дворы, побеседовал с колхозниками. Узнал, можно сказать, из первоисточников о настроении людей, их мыслях. Особенно о том, что думают солдатские жены. Немало их овдовело. Редкий день не приходили в села похоронки.

И только после таких встреч Сергеев созывал собрания. Выступая перед крестьянами, умел доходчиво объяснить людям, что от них требуется. При этом всегда стремился помочь колхозникам - где-то пристыдить председателя колхоза, забывшего подвезти дрова многодетной вдове или починить одинокой старушке прохудившуюся крышу...

Житейского опыта, знания сельчан, их психологии Сергееву было не занимать. Уроженец здешних мест, сын крестьянина-бедняка, он, прежде чем стать председателем райисполкома, прошел многотрудную школу жизни: подростком пас скот, был ездовым, рабочим местного стекольного завода, председателем сельсовета, секретарем райисполкома. Трудолюбию, напористости Сергеева можно было позавидовать. Умел он и веселиться в часы отдыха, располагал к себе душевной открытостью. Бывало, на сельских посиделках Иван Сергеевич брался за гармонь. Хорошо пел, танцевал. Терпеть не мог балабонов, лодырей, хвастунов. С такими был крут, поблажек не давал.

Сергеев раскрыл пачку "Беломора", закурил. Одну папиросу положил за ухо. Он много курил, стараясь отогнать этим усталость, хроническое недосыпание.

- Послушайте, - обратился Сергеев к Таирову и Звереву, - какую речь произнес на собрании в "Большевике" председатель колхоза Пискунов. Я эту речь почти дословно в блокнот записал: "Дорогие односельчане! В Ленинграде тысячами умирают от голода детишки, женщины, старики, рабочие, воины защитники города. А среди солдат, пухнущих и умирающих страшной голодной смертью, считай, и наших сыновей, братьев немало. Сколько их, наших односельчан, бьются с фашистами под Ленинградом? Они жизни свои отдают, чтоб вражеская нечисть не растоптала нашу Родину. Так неужели мы не окажем помощь ленинградцам? Неужели не вызволим их из беды? Поможем обязательно. От всего сердца поможем. Пусть только пуще прежнего бьют кровожадного фашистского зверя. Ради спасения питерских, ради победы над вражиной ничего не пожалеем. Так я говорю? Моя семья бесплатно отдает корову, я сам лично доставлю на аэродром коровью тушу. Ничего, как-нибудь проживем..."

- Ну и что колхозники? - спросил Таиров.

- Как что, - ответил Сергеев, - проголосовали "за". Каждый обещал поделиться с ленинградцами - у кого что есть. Женщины договорились снарядить обоз с мясом... Обещали сегодня, как раз к погрузке, привезти продукты на аэродром.

- Молодец, председатель! Сильно сказал, вот это агитатор, - произнес Сергеев.

- Что молодец, то молодец, - отозвался Таиров. - А как, Иван Сергеевич, в остальных деревнях Старского сельсовета прошли собрания? - поинтересовался он.

- И там тоже народ с понятием... Правда, кое-кто жался, не без этого: мол, откуда брать мясо.

Не успел Сергеев договорить, дверь приоткрылась. Он увидел на пороге председателя Старского сельсоавета Ф. Н. Воронова.

- Заходи, не стесняйся, - пригласил Зверев. - Слыхал, хорошо собрание у вас прошло. Мы уж тут в райкоме наслышаны.

Обернувшись к Таирову, секретарь райкома сказал, что Воронов сам единственную корову от семьи оторвал и сдал бесплатно в фонд помощи Ленинграду. Хороший пример односельчанам подал.

Смутился вошедший. Стоит молча. Переминается с ноги на ногу.

- Иль передумал насчет коровы? - спросил, улыбаясь, Сергеев.

- Да ты что, Иван Сергеевич! - обиженно оказал Воронов. - Я к тебе по делу. Хорошо, что застал. А то тебя нынче днем с огнем не сыскать...

- Ладно, - перебил Сергеев. - Выкладывай, какое дело.

- А дело такое. Позвони, будь добр, райвоенкому товарищу Богомолову. Пусть направит меня добровольцем на фронт.

- Так ты же, мил человек, по возрасту и состоянию здоровья к службе в Красной Армии не подлежишь... А потом, как это в такое время все бросить?! Этак-то и я мог бы, и вон Евгений Иванович. А кто же здесь останется? Одни женщины?..

- А что? - возразил Воронов. - Вот жена моя, не хуже меня сработает. Пожалуй, еще получше.

- Жена? Ничего не скажешь, женщина работящая, расторопная. Люди ее уважают, - сказал Зверев. - Но и она ведь не без дела.

- А почему не уважить просьбу? - вставил Таиров, вспомнив, как он одно время просился у Штыкова на фронт или в партизанский отряд, да вот ничего не вышло. Михаил Алексеевич хорошо понимал состояние Воронова.

- И я думаю, надо, пожалуй, уважить, - поддержал Зверев.

- Ну вот, твоя просьба, - широко улыбнулся Сергеев, - прошла большинством голосов... Я тоже "за".

- Выходит, единогласно, - заключил Таиров и крепко пожал Воронову руку. - Но все равно, решать будет военком...