Воздушный мост

С такими же чувствами получали в тот день удостоверения-мандаты еще пятеро боевых товарищей Пущинского — комиссар его эскадрильи И. С. Булкин, командиры эскадрилий К. А. Бухаров, С. Н. Шарыкин, их комиссары М. М. Комаров и Д. С. Гончаренок.

Намеченный на конец сентября перелет отряда Пущинского на Ленинградский фронт не состоялся. 30 сентября немецко-фашистские войска возобновили наступление на Москву. Под ударом оказался Орел, и почти все силы Московской авиагруппы были направлены на переброску в район Орла воздушно-десантного корпуса. А еще за несколько дней до этого В. А. Пущинский по срочному заданию командования совершил ночной полет из Киева в район Моравской Остравы. Взлетел в сумерках с аэродрома, не приспособленного для полетов ПС-84. На маршруте самолет попал в грозовую полосу. Летели вслепую, без ориентиров и приводной радиостанции. Вот где пригодился опыт ночных полетов, накопленный за~ годы летной работы!

Пущинский выполнил боевое задание — доставил парашютистов-разведчиков в Чехословакию и благополучно вернулся во Внуково.

Здесь его ждал приказ о перебазировании на Ленинградский фронт.

Пущинский мысленно «проигрывал» всю организацию перелета, когда к нему подошел комиссар И. С. Булкин и вызванный им командир корабля Г. С. Бенкунский.

— Как машина, Георгий Станиславович? — спросил Пущинский.

— В порядке.

— Экипаж на месте?

— На аэродроме все.

— Тогда так, — сказал Пущинский, что-то прикидывая в уме. — Собирайте экипаж и сегодня же вылетайте в Хвойную. Я с эскадрильей вылечу завтра утром. Ждите нас к полудню. Прилетите, дайте знать…

— Владимир Александрович, думаю, что и мне следует полететь с Бенкунским, — предложил И. С. Булкин.

— Хорошо! — согласился Пущинский. — Зайдите в Хвойной к первому секретарю райкома партии. Он должен быть в курсе.

Да, чуть не забыл, — прощаясь с экипажем, добавил он, — обязательно представьтесь начальнику гарнизона полковнику Журавлеву. Он командует оперативной группой ВВС фронта, о нашем перебазировании знает…

Вместе с низко плывущими над землей свинцово-тяжелыми тучами на Хвойную наползали сумерки. Со стороны соснового бора, вплотную подступавшего к поселку, тянуло запахами смолы, грибов, преющих мхов и хвои, лесного разнотравья.

Август и сентябрь были грибными, и это оказалось кстати. Особенно в те дни, когда потоки эвакуированных и беженцев из прифронтовых районов волнами накатывались на небольшой лесной поселок. Людей надо было кормить, а продуктов не хватало. В те дни хвойничане приносили на кухни пунктов питания полные корзины и ведра грибов.

С приближением ночи лесной поселок постепенно затихал. Тихо становилось и в двухэтажном деревянном доме на Красноармейской улице, где размещался райком партии. Первый секретарь Евгений Иванович Зверев, можно сказать, переселился в свой райкомовский кабинет. Правда, застать его там было почти невозможно — он постоянно находился в разъездах. Еще реже бывал дома, хотя жил неподалеку от райкома. В кабинете за перегородкой стояла койка, но спать приходилось мало.

Когда ночная темнота окутала поселок, Зверев наконец-то остался один. В звенящей тишине как-то сразу навалилась усталость. Он прошелся по комнате, взял полотенце, вышел в коридор. Освежившись водой из крана, вернулся.

Эти минуты тишины были редкими, непродолжительными, и секретарь ими дорожил. Можно было спокойно проанализировать прошедший день, не спеша просмотреть записи в рабочем блокноте, тщательно продумать, как решить те или другие вопросы. Поток неотложных дел не иссякал и в ночные часы затишья. Евгений Иванович писал записки, распоряжения, чтобы утром дать поручения работникам райкома.

Время близилось к полуночи. Вдруг резко зазвонил телефон ВЧ. Зверев взял трубку.

— Не спишь, Евгений Иванович? — услышал он знакомый голос председателя Ленинградского облисполкома Н. В. Соловьева. — Есть важная новость. К вам из Москвы вылетает чуть ли не весь Аэрофлот…

— Это что, шутка? — спросил Зверев.

— Нам с тобою нынче не до шуток, Евгений Иванович, — ответил Соловьев. — Так что встречай гостей. Они будут возить от вас продукты в Ленинград, а оттуда — людей. Принято постановление Государственного Комитета Обороны. Сам Сталин занимается этим делом.

— Вот это новость! — проговорил Зверев.

— Да, такая новость, — отозвался Соловьев. — Завтра к тебе из Тихвина выезжает председатель нашей обкомовской комиссии по руководству северо-восточными районами Григорий Григорьевич Воротов. От него получишь подробные инструкции на этот счет…

Из короткого ночного разговора Зверев уяснил — Хвойная становится основной авиабазой Ленинграда за блокадным кольцом. «Вон оно как все обернулось», — подумал он.

Когда в июле в Хвойной появились строители аэродромов, Зверев даже и предположить не мог, что все так получится.