Воздушный поцелуй

– Как указано в визитке, певец, актёр и композитор.

– Цель визита?

– У него украли старую книгу и деньги, месье.

– Господи, ну покажите человеку, в какой стороне находится Скотленд-Ярд! Я не занимаюсь подобной ерундой.

– Месье, он от Фрэнсиса.

Ренар уныло покосился на меня, но я уже взял в руки блокнот. Вы меня поймёте, не каждый день настоящий живой певец и композитор просит нашей помощи. Как можно упустить такую возможность? Когда ещё в наши двери постучит некто, способный создавать волшебные мелодии? Мой пиетет перед творческими личностями в те юношеские годы был незыблем, непоколебим и нерушим никакими столкновениями с реальностью.

– Просите его, Шарль.

…В гостиную вошёл невысокий, довольно молодой, небрежно одетый мужчина с растрёпанными волосами, трёхдневной щетиной, виноватой улыбкой и потёртым аккордеоном через плечо. Кстати, он почему-то называл его странным русским словом «garmoshka».

Впоследствии я понял, что это производное от латинского «гармония». Именно так на буйной Кубани, в сонной Тамани и величественном Крыму называли этот восхитительный инструмент, и я до сих пор искренне считаю, что гармошка гораздо ближе к общечеловеческой душе, чем рояль или гитара! Разумеется, это только моё мнение, но я имею на него право.

– Здорово дневали, хозяева!

– Слава богу, – вежливо кивнул Лис, прекрасно зная, как и чем следует отвечать на подобное приветствие. В конце концов, как говорится, Фрэнсис нам в помощь! Благодаря этому рыжему донцу я узнал о далёкой России больше, чем за все школьные годы о родной Великобритании.

– Ренар, стало быть?

– А то ж!

– Добро, – с улыбкой поклонился наш гость. – Вот беда у меня. Книгу покрали.

– Очередная кража «Тихого Дона»? На авторство уже претендовали минимум пять человек.

– Так нет же ж, – наш гость с плеча развернул инструмент, – я ж такую песню написал о батьке Ермаке, а меня с моста Тауэрского как есть взяли да и попёрли!

Вот бы на чуть-чуть в старые века,
Сабля на бедре, на щите олень,
Скачет впереди войско Ермака,
И отступает ночь, наступает день!

Он сложил гармошку и вновь поднял на нас светлый доверчивый взгляд:

– Чё делать-то? Меня до вашей хаты знакомец с Дона послал, вроде как…

– Фрэнсис? – едва ли не в один голос уточнили мы.

Наш гость радостно кивнул и широко растянул мехи.

Пусть бранятся все с западных границ,
Нам оно фигня, не возьмёшь на понт!
У России нет никаких границ,
У России есть только горизонт!

Признаться, у меня на секунду перехватило дыхание от таких-то героически-возвышенных перспектив, ставящих весь остальной мир в весьма двусмысленное положение, но мой учитель вдруг задумчиво процитировал, почти в рифму:

– Остаются позади казачьих войск – Красноярск, Иркутск, Тобольск! Старая сибирская песня, помню её. Что ж, друзья Фрэнсиса – наши друзья. Чем могу, как говорится.

– Ай спасибо-о!

После, наверное, минуты три-четыре шёл музыкальный проигрыш, во время которого меня во все стороны неслабо плющило и колбасило, а Лис, наоборот, сидел и слушал себе, запрокинув голову, с самым счастливым выражением морды лица.

Тогда я ещё не до конца понимал его. И был уверен, что Лисицын – это лишь некий перевод его фамилии на русский язык. Хотя, как потом оказалось, гражданин Лисицын был известен много где по славянским странам как шпион и разведчик из «близких к природе», способный решать и разруливать самые проблемные и сложные вопросы не только между отдельными личностями, но зачастую и между враждующими странами…

– Будьте добры, расскажите всё в подробностях.

Мистер Растеряефф охотно кивнул и пустился в повествование. С его слов, разумеется, если откинуть всё лишнее, невнятное и недоказуемое, выходило следующее.

Он сам приехал в Британию на заработки, один его знакомый (да, да, всё тот же Фрэнсис!) хвастал в письмах родственникам, что в европейских странах в моде казачий фолк. Человек повесил гармонь через плечо, распродал всё, чего не жалко, и махнул ловить удачу, надеясь на традиционный русский авось. И ведь первое время ему действительно везло.

Певец успел отметиться в Варшаве, Берлине, Праге (там очень неплохо поднялся), но спустил всё в Париже, в городе дорогих цен и ярких искушений. Но вот теперь попал в наш тихий Лондон и уже третий день разгуливал с гармошкой у Вестминстерского аббатства и в Гайд-парке.

– Полиция гоняет, есть такое дело, но без злобы, по-божески. Халупку снял, райончик так себе, но крышу над головой имею, чё ж жаловаться-то? Книгу там нашёл, старую. Что-то в рифму про птичек да котят, от я там гроши ваши аглицкие хранил. Так вот вчера к ночи вернулся, а нет её! Ноги приделали.

Мистер Лис слушал молча, с величайшим трудом сдерживая зевоту. Растеряефф всё понял правильно, не дурак.

– Сам виноват, да? Не уследил, а теперь ещё и вас от дел отвлекаю. Уж простите, Христа ради! Прощевайте!

– Я могу дать вам немного денег в долг.