Воздушный шарик со свинцовым грузом (сборник)

– Ты хоть по-украински-то не говори, – шепнул мне на ухо Ярик. – Для американца это перебор.

– Я необычный американец, – так же тихо ответил я.

– Я в курсе, – сообщил Ярик. – А другим знать необязательно. Ты вот что, одеяло на себя не тяни, а то весь дамский контингент за тобой увяжется, а я останусь не при делах.

– Надо было самому в американцы подаваться, – огрызнулся я, – а не меня, честного человека, впрягать в эту авантюру.

– Так я ж по-английски не говорю!

– Если ты заметил, я пока еще ни слова по-английски не сказал.

– В самом деле, – удивленно констатировал Ярик. – Странно…

– Ничего странного. Просто врать надо искренне и честно.

– Это как?

– Верить в то, про что врешь.

Наконец, появился Витя, не то чтобы счастливый, но отчасти примирившийся с жизнью.

– Сидим? Молодцы. Поехали! – скомандовал он водителю.

Тот косо глянул на него, но ничего не сказал, завел мотор, и автобус тронулся с места. Выехав за городскую черту, он поначалу бодро катил по относительно ровной и широкой трассе, которая незаметно стала сужаться и петлять, карабкаясь вверх. По левую руку от нас, вплотную к дороге, возвышались, щетинясь елями, холмы, по правую тянулась грязновато-бурая ложбина, залатанная снежными пятнами. По дну ложбины были разбросаны редкие хуторки и села с островерхими крышами хат и церквушками, крытыми тусклым металлом. В подчеркнутой неяркости красок было что-то пронзительное и щемящее.

– Ну как, не жалеешь? – спросил меня Ярик.

– Не жалею, – ответил я. – А о чем?

– Что на поездку согласился.

– Почему я должен жалеть?

– Да ничего ты не должен. Я чисто риторически. Кстати, Даша на тебя не обиделась?

– За что?

– За то, что ты без нее поехал.

– Ни капельки не обиделась. Потому что я ей ни слова об этом не сказал.

– Ты серьезно?

– Вполне. Я не обязан обо всем ей докладывать.

– Ну ты даешь… – Ярик покачал головой. – И не скажешь?

– Почему, скажу. Я ей даже сувенир привезу.

– Какой?

– Пленного гуцула. И хватит про Дашу. Не для того из Киева уезжали. Смотри, как много гарных девушек.

– Знаешь, – зашептал Ярик, – по-моему, эта черненькая… Леся… Она на тебя запала.

– Не на меня, – ответил я, – а на Майкла.

– Так ты и есть Майкл!

– Нет, – ответил я, – я не Майкл, я Миша. А Майкл – это мудак из поезда с сомнительным прошлым и неопределенным будущим.

– Поздравляю, – сказал Ярик. – У тебя шизофрения.

– Твоими молитвами.

Меж тем пейзаж за окном приобрел новые краски: небо сделалось ясно-синим, в темной зелени елей замелькала снежная седина, а луга и пастбища вовсе скрылись под распластавшейся белизною, на которой разбросались округлые стога и продолговатые скирды.

– Снег, снег! – зашумели сразу несколько голосов.

Из зеркальца кабины на нас глянуло лицо водителя, которое оскалилось в снисходительной усмешке, блеснув металлическим зубом.

– От дыки люды, – послышался его говорок. – Снига нэ бачулы…

Он повернул руль, и автобус съехал с трассы на узкую асфальтированную дорогу, вдоль обочин которой гигантским частоколом поднимался лес. Стало темно и немного жутко, но всего через пару минут брызнувший свет раздвинул эту стену, автобус въехал в городок и остановился около турбазы.

– Прыйихалы, – объявил водитель. – Вылазьмо.

Он вышел из кабины, обошел автобус и открыл багажное отделение. После чего достал из кармана телогрейки мятую пачку «Ватры», вытряс оттуда сигарету, подкурил и безучастно отошел в сторонку. Пока мы разбирали вещи, к автобусу подскочили двое местных пацанят лет семи-восьми, которые с важным любопытством принялись обследовать автобус, обстукивать стенки и ощупывать шины. Особенно заинтересовала их выхлопная труба, куда они попытались незаметно засунуть здоровенную шишку. К их досаде, водила раскусил этот нехитрый маневр.

– Акушь, байструкы! – прикрикнул он. – Акушь вид руры выпэрдовой! [69]

Пацанята не очень испугались. Они отошли на несколько шагов от выхлопной трубы и продолжали оттуда глазеть на автобус, обдумывая новую пакость.

– Всэ повытаскувалы? – спросил водила у Вити.

– Всэ, – ответил тот.

– Файно. Но, то я до столовойи… Гэй! – окликнул он пацанят.

Те глянули в его сторону.

– Щоб до буса нэ пидходылы!

Пацанята энергично затрясли головами.

– Бо вуха повидкручую!

Пацанята радостно осклабились и несколько раз кивнули.

– Шляк бы вас трафыв, – буркнул водила. – Всэ одно ж якусь пакость зроблять, мавпишоны… [70]

Он махнул рукой и направился в сторону турбазы. Мы, во главе с Витей, похватав вещи, последовали за ним. Обернувшись, я успел заметить, что пацанята отыскали где-то большой ржавый гвоздь и теперь что-то тщательно выцарапывают им на задней стенке автобуса. Мне захотелось вернуться и прочесть их письмена, но я подумал, что и так знаю, о чем идет речь в накорябанном послании.

* * *