Воздушный стрелок. Сквозь зенитный огонь

А что было дальше, так я назвал бы это короткой сценой из театральной постановки с заголовком «Непреклонный герой». Возможности избежать исключения и связанных с ним последствий не представлялось. В таком случае сделать это нужно было с честью. Я встал, положил на стол перед собой партийный билет и объявил:

«Прежде чем вы меня исключите, я сам уйду!» Повернулся к двери и покинул зал без каких-либо слов. На улице на свежем воздухе мне стало ясно, что этим поступкам еще больше усугубил свое положение. Изменить было больше нечего.

Теперь мне без сомнений нужно было смываться на запад, пока инстанции по наказаниям не сделали из моего поступка необходимых выводов. В моей ситуации это должна была быть единственно правильная реакция. Почему я не поступил так?

На произвол судьбы оставить супругу и дочь, которой не исполнилось еще и года? Или оставить так трудно нажитое, а потом дочь и жену перетащить туда? Будучи коммерческим служащим промышленности (согласно трудовой книжки) со знанием русского языка, «там» у меня было мало шансов. Но это не являлось причиной, при угрожающем аресте ожидать «черный лимузин» выглядя, как кролик — перед змеей.

Что я сделал? В маленький чемодан я уложил необходимые предметы в пути и документы, скрутил бельевую веревку в 4 раза и все это положил под кровать. Если ночью постучат во входную дверь, то я с чемоданом по веревке смоюсь с балкона. Это были довольно глупые меры предосторожности. Но мне ничего другого не приходило в голову. Но у меня постоянно было чувство, что все будет хорошо.

Мои ангелы-хранители, казалось, снова отнеслись ко мне с особой симпатией. Новая остановка за решеткой для меня пока еще не предвиделась. Стрелки были переведены совсем по-другому.

Свое рабочее место руководителя отдела я смог посетить только в присутствии начальника отдела кадров. Я хотел забрать личные вещи из своего письменного стола. Распоряжением на листе формата А-6 и без каких либо оснований, мне было объявлено, что я переведен в отдел перерасчетов, и что моя зарплата там будет составлять не 650 марок, а только 350. Только месяц назад за хорошую профессиональную деятельность мне повысили зарплату с 550 до 650 марок.

Перерасчеты, — это значило, что изо дня в день я должен буду сортировать и пересчитывать рабочие карточки производственных рабочих. Для меня — работа арестанта.

Моя просьба о переводе меня в конструкторское бюро, где как раз нужен был чертежник, не осталась без внимания, и я перешел в отдел проектирования «репарационных ящиков». В рамках репарационных отчислений Советскому Союзу, оборудование, отправляемое туда, должно было быть упакованным в «морскую» тару. Ввиду того, что завод выпускал уникальные машины, каждой из которых требовался свой единственный размер и форма ящика, проектирование этих ящиков по чертежам отправляемых узлов оказалось очень интересной работой, которую помимо меня, выполнял еще один профессиональный чертежник. Он мне разъяснил:

«Теперь ты относишься к технической интеллигенции. Ты теперь будешь получать брикеты интеллигента и можешь поступить на заочное обучение в школу инженеров. Свое заявление я уже отдал сегодня. Ну что, будешь?»

«Брикеты интеллигента» — знаете, что это такое?

Интеллигенция от коммунистов ГДР убегала тысячами на запад. И так как поступки правящего пролетариата были не интеллигентны, интеллигенцию технических профессий пытались приманить самыми невозможными средствами. В то время нормальный гражданин для топки печи получал 5 мешков брикетов бурого угля по угольной карточке и цене, равной меньше 1 марки за мешок. У кого денег было больше, тот мог покупать уголь в любых количествах по 5 марок за мешок. Член технической интеллигенции получал бумагу для приобретения по дешевой цене дополнительного топлива, при чем о количестве решили по степени важности получателя.. Для особо важных персон строились квартиры и дома, так сказать, жилье для интеллигенции. Эти средства правящего класса были многими интеллигентами отвергнуты с пренебрежением — поток за Запад не иссякал.

Так как я решил остаться здесь — смотри выше — то нужно было, по крайней мере, приспосабливаться. Мне очень повезло с заочной учебой в инженерной школе Магдебурга. В результате приемного экзамена я мог перепрыгнуть через первый семестр. Основные знания, полученные в гимназии и «техникуме» у Н. П. Кабузенко во время нахождения в плену, сделали свое дело.

Разожженный моим бывшим начальником, сильно капитализированным коммерческим директором предприятия, я подал в суд труда иск по поводу неправомерного занижения моей зарплаты.