Воздушный витязь

Штабс-капитан Крутень разыгрывает воздушный бой с командиром соседнего авиаотряда, взлетевшим на трофейном "альбатросе". Никитин с восторгом следит за поединком. Он видит напряженную спину Крутеня, угадывает его азарт, страстное стремление к победе. Самолет то пикирует, то делает крутые виражи, то стремится ввысь. Атакует и пилот "альбатроса"…

Штабс-капитан Крутень сажает самолет, вылезает из кабины.

— Не уходи, Никитин, — говорит он своему неожиданному пассажиру. — Сейчас отдам распоряжение и вернусь.

Возвратившись, командир отряда спрашивает:

— Ну как, солдат, понравилось летать? Голова не кружилась? Не боялся? Ведь мы проделывали такие пируэты в воздухе.

— Господин штабс-капитан, очень понравился мне полет, и голова не кружилась…

Евграф Николаевич задумался и вдруг спросил:

— А летчиком хочешь стать?

Тут уж рядовой Никитин совсем растерялся:

— Ваше благородие, даже не мыслю об этом. Разве я могу быть летчиком?

— Можешь, Никитин. Все зависит от тебя.

Через некоторое время Сергея вызвали в штаб авиадивизиона и вручили направление на учебу в Гатчинскую школу военных летчиков, на солдатское отделение. В 1916 году он окончил ее, вернулся на фронт в качестве пилота. За храбрость и мужество в боях был награжден тремя Георгиевскими крестами. А потом Сергей Никитович Никитин стал одним из первых советских военных летчиков, сражался на фронтах гражданской войны, против басмачей в Средней Азии, за что отмечен четырьмя орденами Красного Знамени и орденом Ленина. В конце 80-х годов старому воздушному бойцу было более 90 лет.

Истребительный отряд создан

Всюду — на аэродроме, в полете, у себя дома — он напряженно думает об одном и том же: надо создавать специальные истребительные авиаотряды. Они так необходимы для успешной борьбы с немецкими аэропланами. Нельзя мириться с тем, что германские и австрийские летчики безнаказанно ведут разведку в русском тылу, фотографируют военные объекты, бомбят города.

И почти всегда, черт возьми, нм удается ускользнуть от русских авиаторов, летающих на тихоходных самолетах, подчас без пулеметов.

Кажется, сама жизнь подсказывает выход: только создание сильной истребительной авиации может изменить положение. Все русские летчики, безусловно, поддержат эту идею. У каждого накопилось в душе немало горечи от безуспешных попыток сбивать "альбатросы", "фоккеры", "бранденбурги"… Да что говорить, он, штабс-капитан Крутень, сам не раз скрипел зубами от злости и бессилия от того, что не мог настичь кайзеровских разведчиков и свалить их метким ударом, а сам прилетал на поврежденном аппарате.

Ясно представляя, как и что надо сделать, Крутень излагает свои мысли близким по духу летчикам.

— Прекрасная идея, командир, — восторженно отзывается поручик Хорунжий. — Это именно то, что нам нужно позарез. На всех фронтах должны быть истребительные отряды. Тогда станет возможным по-настоящему бить немцев. Только как отнесется к вашей идее высокое начальство? Оно так боится нового…

— Признаюсь, — отвечает Евграф Николаевич, — я побаиваюсь отказа. Но попытка — не пытка. Вначале попрошу у великого князя разрешения создать свой истребительный отряд. Это пока. Если затея оправдает себя, в верхах поймут, что дело стоящее.

— Дерзайте, дерзайте, Евграф Николаевич. Бог даст, удастся сломить сопротивление и в канцелярии августейшего, и в управлении в Петрограде. Великий князь будто благоволит к вам…

— Это выдумка, поручик, — возражает Крутень. — Не числюсь я в его фаворитах. А в общем, чего гадать на кофейной гуще. Сегодня же нашит реляцию. Бог не выдаст, свинья не съест.

Ходатайство, помеченное мартовским числом, отослано. Евграф Николаевич Крутень понимает, какую ответственность берет на себя. Предлагаемое им нововведение означает серьезную перестройку авиации. Он по своему опыту знает, что новое чаще всего встречает противодействие у стоящих наверху. И все-таки, быть может, благоразумие возьмет верх? Ведь это в интересах отечества, русской армии, грядущей победы над противником. У французов уже создаются истребительные группы, немцы тоже начинают выпускать на своих заводах истребители. Опоздать — значит проиграть войну в воздухе.

Между тем, продолжается напряженная боевая работа. Крутень вылетает на разведку, старается брать на себя самые трудные задания. Надо разведать Августовский лес, обнаружить там артиллерийские, батареи и сфотографировать — он летит, долго кружит над объектом, обстреливаемый зенитной артиллерией врага, и выполняет задание.

Боевой вылет по маршруту Варшава — Вышеград — Ржечица. Штабс-капитан, как всегда, внимателен, сосредоточен, замечает все, что делается на земле. Четыре колонны пехоты противника, идущие из Черновице на Раву. Наблюдатель наносит их на карту. Крутень ведет "вуазен" еще дальше, в глубь территории врага. Аэродром с палатками для самолетов, семь штук. Их тоже засекает экипаж разведчика. И вдруг над Новогеоргиевском летчик видит немецкий аэроплан "фоккер", атакующий наш "фарман". С обоих самолетов ведется огонь, посверкивают пулеметные трассы.