Возгласы прошлых лет. Часть первая

Виель же снова вспомнил свой ужасающий сон. Там ему было одновременно страшно и горячо в прямом смысле. Его тело будто прожигалось изнутри от вонзающихся пламенных клинков бездушных созданий, порождённых огнём и пеплом. Пепла тогда было достаточно, чтобы его не заметить. И тысячи перьев: красных, голубых, зелёных, серых, белых и чёрных, медленно парящих над огненной землёй и сгорающих в полёте. Где-то позади послышались лязги кольчуг и звон стали, бьющейся о сталь, лошадиные визги и тяжёлые взмахи крыльев. Ослепляющий, белый луч на горизонте, разделивший небо на две части и Глен Локрог, который так же отливал сияющей пеленой. «Смотри, Виель…, смотри», – говорил он тогда. Но куда нужно было смотреть, Виель не знал. Может, на тот пепел, сыплющийся со сгорающих перьев? Вряд ли ответ нашёлся бы в его глупой голове. Да и это – всего лишь сон. Странный и насыщенный бредом из воспоминаний, внутренних переживаний и заумных мыслей.

Облако медленно проплыло и открыло вид на одну из ярких звёзд, на которую смотрел Виель из окна комнаты отца – обширной и пустой. Здесь не было ничего лишнего: красочные ковры, привезённые из-за морей, несколько тумб для свечей, кресла, картины, развешенные на каменных стенах. Большой камин и высокое, арочное окно с выходом на балкон. Виель как раз стоял здесь и глазел то на вечерний город, прекрасно видневшийся из Высокого камня, то на ночное небо и окутанные мраком горные хребты. Он не заметил, как пронеслось время, будто мгновение. Ещё утром Виель с Отером провожали странника Глена Локрога, а уже вечером они ждали отца в его комнате раздумий и одинокого покоя. Отер сидел в кресле и время от времени вставал и расхаживал по комнате, видимо, от некоторых волнений.

– Что он хочет нам сказать, Виель? – спросил Отер и подошёл к камину. Заведя руки за спину, он стоял стройно и величаво, но словно не хотел здесь находиться. Отца Отер как-то ненавязчиво презирал за его вечерние винные приёмы. Отец, бывало, достаточно напивался, чтобы побранить неважным словом и Отера, и Виеля. Вряд ли отец делал это специально. Всё-таки сыновей он любил. Виель же только и ждал прибытия отца, ловя уже сумеречный, холодный ветерок своим лицом. Он стоял в проёме, между распахнутыми дверцами окна, высотой в свой рост. Шёлковые, белоснежные шторы легко развевались под натиском ветра и томно спускались книзу, как и кудри Виеля. Этим вечером всё затаивало дыхание и только ждало. Огонь в камине слабо разгорался, и некогда толстые поленья уже дотлевали мелкими огоньками. Слишком спокойно было здесь, как и тогда, по дороге от постоялого двора к Арсмерду. Ничего не предвещало беды, пока не случилось что-то неожиданное, что призвало тех бездушных порождений огня, появившихся из ниоткуда. Так было и сегодня. Не хватало только туманной пелены, густо спустившейся к земле. Виель настораживался, но, как заверил его Таллард, стража прочёсывает леса вокруг замка и города. Никто не будет сегодня потревожен, как и вчерашним вечером. Виель поправил свою бело-зелёную котту и повернулся к Отеру.

– Ты помнишь день, когда мы были у сгорающей деревни?

– Сгорающей деревни? Ты не пил случаем? – Отер недоумённо ухмыльнулся и уселся в кресло, запрокинув ногу на ногу.

– Тогда в постоялом дворе, смотря на разгорающееся дерево, что не тухло под стеной дождя, открыло мне одно воспоминание. Я видел дома, и их было много. Возведённые на поляне, скрытой величием леса, а позади была гора. Эта деревня полыхала, Отер, и там было много людей. Кто-то держал меня за плечи и не отпускал, а в мысленной картине мне показался отец. Только стройный и не седой. У него была густая, окладистая борода, а сам он был в сюрко с нашим гербом, натянутым поверх кольчуги, – томно и долго говорил Виель.

– И что же там делал наш отец? – с ухмылкой спросил Отер. – Знаешь, Виель…, тот день выбил тебя из колеи. Ты стал слишком вдумчивым после той охоты.

– Тебя там не было, и ты даже не понимаешь, с чем я столкнулся! – Виель раздражённо выкрикнул.

– Тише, брат. Я прекрасно знаю, что там произошло и понимаю твои чувства. Я к тому, что не стоит себя закапывать лишними мыслями. – Отер резко встал и взбудоражено стал объяснять. – Перестань думать о том, что случилось, и ты будешь меньше видеть мысленных картин.

– Ты так говоришь, словно знаешь больше, чем я, – оскалился Виель и отвернулся к окну.

Отер глубоко выдохнул за спиной Виеля и медленно приблизился.

– Помнишь тот день, брат? Когда мы провожали мать в поднебесье к великому стражу? Сколько слёз мы там обронили… – Отер сказал спокойно и встал рядом с Виелем, немного возвысившись над ним.

– Трудно забыть тот день, – промолвил Виель.

– Мы его никогда не забудем, но и не вспоминаем попросту. Воспоминание это наводит на горесть и тоску. Поэтому не стоит и тебе вспоминать то, что приносит тебе боль, страх или переживания. Так, ты сделаешь себе только хуже, – сказал Отер и легко провёл рукой по шторам.