Вожак

— Общий враг в данном случае чертовски похож на вас, помпилианцев. Это прецедент. Нюансы не в счет: одни режут, другие клеймят. Если Астлантида будет успешно взята к ногтю, возникнут соблазны. Во второй раз Ойкумена тоже может взять и объединиться… Что вы тогда станете делать? Это во имя благой цели мы не слишком-то дружим. А против кого-нибудь — запросто, в едином порыве…

— Вы логик, — буркнул Марк. Разговор был ему неприятен. В любую секунду Марк мог вернуться в студию, оставив Ван дер Меера наедине с его монологами, и удивлялся, почему не делает этого. — Стальной логик. Вы опасаетесь, что после Астлантиды Ойкумена объединится против Великой Помпилии — и советуете мне почаще быть с Изэль. О, причины и следствия! Жаль, я не вижу связи…

— Потому что слишком молоды. Предчувствуя глобальные катаклизмы, я хочу, чтобы двое молодых людей… Ладно, оставим. Вы правы, логика убедительней сантиментов. Я встречался с Клодом Лешуа. Помните телепата с Ларгитаса?

— Отлично помню.

— Он полностью восстановился. Я имею в виду, физически. Но поражение… Вы даже не представляете, что это значит для эксперта такой категории — при людях хлопнуться в обморок! Клод ищет объяснения, Марк. Вы в курсе, что в сознании Изэли он видел вас?

— Допустим.

— Клод предполагает, что астлане ментально связаны между собой. Природа этой связи ему неизвестна, он считает ее врожденной. Астлантида далеко; на Тишри, вас двое — вы и Изэль…

— Пленники, — напомнил Марк.

— Депрессия, — отмахнулся Белый Страус. — Пленники уверены, что лишены солнца, и полностью замкнуты на себя. Эйфория — аналогичный механизм. Зато вы с Изэлью…

— Захлопни пасть, — с тихой ненавистью предупредил Марк. — Нашел астланина! Я помпилианец. Понял? Скажешь еще хоть слово…

— Вы помпилианец, — маркиз отступил на шаг. — Я вижу. Но я знаком с показаниями Изэли. Она считает иначе. Почаще заходите к ней, Марк. Прав Клод или нет, сентиментален я или практичен… В любом случае, это не повредит. У вас болит голова, когда вы вместе?

Циник, подумал Марк. Сволочь. Сидит потом, смотрит записи наших встреч и шарит в мотне дрожащей рукой. Извращенец. Астланский секс, спешите видеть…

Марк знал, что неправ, и злился еще больше.

* * *

В студии Марка ждали госпожа Зеро, лысый Мамерк с кожаным кофром для одежды — и еще один человек, при виде которого Марк едва не выругался вслух, забыв о субординации.

— Переодевайтесь, — велела старуха, пока Мамерк расстегивал кофр. Чувствовалось, что она не в настроении. — Да поживее! Будем писать видео. И хватит ломать красну девицу! А то я вас без штанов не видела…

— Что он здесь делает? — мрачно спросил Марк.

— Господин Добс? Работает над вашим имиджем.

Марк потер левый кулак. Жест был неосознанный, продиктованный тайными мотивами памяти.

— Господин Тумидус! — Игги всё понял правильно. — Исключительно из добрых побуждений! Бескорыстно! Шефская помощь…

— То есть бесплатно, — уточнил Мамерк.

— У меня наработки! Ви́денье образа! Я из вас конфетку сделаю…

— Вы знакомы? — старуха с подозрением наблюдала за развитием ситуации. — Вы уже работали вместе?

— В определенной степени, — согласился Марк.

Он следил за Мамерком, который развешивал по студии новенькую форму офицера ВКС Лиги. В целом, обновка не слишком отличалась от обмундирования абордажной пехоты, но дьявол, как известно, кроется в деталях. Перчатки из белой замши. Золотой лампас на брюках, в два пальца шириной. Кортик в латунных, с гравировкой, ножнах. Фуражка-треуголка. Эполеты с серебристым жгутом. Над левым обшлагом — блестящий галун нашивок. Марк представил себя, упакованного в новый имидж, и зажмурился от ужаса.

— Прекрасный специалист, — утешила его госпожа Зеро. — Один из лучших. Рекомендации, и все такое. Ты должен внушать доверие, мой мальчик. Доверие и уважение. Вот два кита, на которых держится любая афера. Третий кит… Ты что, заснул? Быстро переодевайся!

Переход на «ты» многое говорил Марку. Резко выдохнув, словно перед прыжком в ледяную воду, он приступил к переодеванию. Рядом суетился Игги. Сферу своего коммуникатора он развернул в ростовое «зеркало» и, бросая молниеносные взгляды на отражение клиента, трудился над внешностью. Косметическим мультиманипулятором Игги орудовал ловчей, чем обер-декурион Гораций — любимым штык-ножом. Во всяком случае, Марк даже не замечал точечных, выверенных до миллиметра касаний. Застегнув последнюю пуговицу, он одернул китель, поправил треуголку и лишь теперь решился посмотреть в зеркало.

— Великий Космос!

— Вот-вот, — расплылся в улыбке Игги. — Это вам не кулаком совать…

Старуха подошла ближе:

— Никогда, — она говорила медленно, чеканя каждое слово. — Никогда твое содержание, мой мальчик, не будет соответствовать форме. Потому что форму делают мастера, а содержание пущено на самотёк. Пишем?

— Вас требуют, — подал голос оператор. — Вас, госпожа…

— Требуют?

Глаза старухи опасно сузились.

— Экстренный вызов. Дать связь?

— И кто же меня, пожилую женщину, требует?

— Господин Салюччи! Действительный и полномочный председатель…

— Я в курсе, кто такой Гвидо Салюччи! Значит, требует?