Вожак

Стрегон никогда не видел, чтобы эльфы бледнели так стремительно и жутко. Но Таррэн не просто побледнел – он буквально побелел; исхудал за какую-то жалкую секунду – мгновенно, дико, страшно. Его глаза потухли и провалились внутрь, в горящих зрачках будто кто-то задул тлевшее там пламя – они стали черными как ночь, пустыми и такими же холодными. Губы посерели, потрескались, но Стрегон все-таки сумел понять то единственное, что они еще смогли прошептать:

– Белка…

Таррэн обвел поляну полубезумным взглядом, но Гончей здесь уже не было. В воздухе еще витал нежный аромат ее кожи, но вынести его появления с другой она уже не смогла, а потому безмолвно отступила, не пожелав ни говорить, ни спрашивать о причинах, ни ударить. Отвернулась от него, как отец недавно. И теперь исчезла, переживая свое горе в одиночестве.

Таррэн судорожно вздохнул, понимая, что значит уход преданных ей перевертышей. Потом с болью повернулся к нахмурившейся эльфийке и прерывисто выдохнул:

– Эланна, прости, что так вышло! Я не знал, что время в наших мирах течет совсем иначе. Я пробыл у тебя лишь немногим больше двух месяцев, тогда как здесь прошло… – Он в ужасе закрыл глаза. – Господи… прости, Эланна, но я должен уйти!

– Сколько?! – ошарашенно моргнул Элиар. – Месяцы?! А у нас в это время прошли годы!

Красавица удивленно приподняла соболиную бровь.

– Ты говорила, что Изиар разминулся со мной всего на несколько сотен лет!

– Все верно, вы пришли с небольшим интервалом. – Она прикусила губу. – Однако мы изменили структуру портала, и хранители заверили меня, что на Лиаре пройдет всего несколько часов после твоего ухода, а значит, ты мог спокойно пожить у нас еще некоторое время.

– Но прошло двенадцать лет! – Стрегон вздрогнул от неподдельного ужаса, прозвучавшего в голосе эльфа. – Понимаешь?! Она все это время была одна! Отец!

Владыка Тирриниэль недоуменно обернулся, но Таррэн уже не смотрел на него, а в каком-то отчаянии взглянул на детей.

– Это правда, – прошептала Мелисса, едва не плача. – Тебя не было долго. Мы так боялись, что ты… ведь даже родовой перстень почти погас. Мы с таким трудом отправили зов!

– Мама переживала, – тихо обронил Тир, опустив взгляд в землю. – Перстень угасал все эти годы, а зов сквозь портал не проходил. Если бы дед не придумал, как использовать ключи, и не забрал их силу вместо источника…

– Где она? – Таррэн с силой сжал плечо огорченного сына. – Где она, Тир?

Тир только вздохнул.

– Мелисса!

– Я не знаю, – горестно сжала руки Милле. – Когда ты… вы… пришли, мама была рядом, а потом… Прости, я больше ее не чувствую. Не знаю, как и когда она научилась это делать, мы уже больше десяти лет очень редко видимся. Только перевертыши и знают, как ее отыскать.

Таррэн остановившимся взглядом уставился на опустевший лес, в котором не осталось ни одного волка, попробовал ощутить их, но потерпел поражение и глухо застонал.

– Нет! Только не так! Не Бел!

– Таррэн? – нерешительно подошел к нему Элиар. Коснулся руки побратима, собираясь уточнить насчет ослепительной красавицы, которую тот привел с собой, но потом увидел его глаза и отшатнулся. – Прости, брат. Глупо все вышло.

Таррэн поднял на побратима потухший взор, не замечая отца, до которого только сейчас начало что-то доходить. Просто неподвижно смотрел в одну точку, будто искал там ответ.

– Ты подумал, что я могу отказаться от Белки? – глухо уронил он в оглушительной тишине. – Решил, что она зря отдала мне свое имя? Что я предал ее?!

– Нет. Конечно же нет, – торопливо помотал головой Элиар. – То есть я… мы просто не знали, что подумать. Прости, мы ждали тебя одного, но ты появился не так, как мы планировали… вернее, как мы уже почти и не надеялись… И Белка… Все это ужасно нелепо!

Леди Эланна почувствовала на себе тяжелый взгляд Тирриниэля и прикусила алую губку, отлично сознавая, что стала причиной чудовищного недоразумения. Ну, конечно, она ничего такого не имела в виду и не желала, чтобы так все получилось!

Таррэн сжал челюсти: уж если родной отец подумал о нем невесть что, то чего ожидать от остальных?! Даже Эл, Тир… У Милле глаза до сих пор на мокром месте! Разумеется, они сообразили, что что-то не так, но сам факт, что они вообще заподозрили… Боже, сколько же они пережили, раз позволили себе усомниться? И как долго его не было дома, раз они готовы подозревать его в таких вещах?! Двенадцать лет – и этим все сказано. О чем еще они могли подумать, не зная, что с ним происходило все это время? Все искренне полагали, что эти годы он провел в тяготах и страданиях, голодал, пропадал невесть где, боролся каждый день за собственную жизнь, а потом увидели его под руку с дивной красоткой… Проклятье!

Глаза Таррэна полыхнули багровыми всполохами, заискрившиеся алыми отсветами волосы взметнулись, словно от порыва свирепого ветра, а голос стал поистине ледяным.

– Где она? Эл, ответь. Пожалуйста, пока я еще держу себя в руках.