Вожак

– Ну, задели малость. Чай, не сосунки все же – лет двадцать из леса не вылезают и почти столько же у эльфов учатся. Если бы они сегодня меня не коснулись, я бы их вышибла куда подальше – доучиваться, потому что Тора неумехам не доверю.

Владыка Л’аэртэ поджал губы.

– Ты напрасно рискуешь.

– А ты напрасно паникуешь. Я живу так уже половину эпохи и пока не собираюсь ничего менять.

– Но это глупо! – воскликнул эльф, отчаявшись вразумить упрямую девчонку. – Бел, неразумно рисковать там, где это совсем не нужно! Вполне достаточно обозначить свое преимущество и не позволять себя калечить! Зачем биться на пределе? Для чего? Что это дает?!

Она неожиданно остановилась и сурово посмотрела.

– Сегодня Шир показал, что достоин вести за собой охотников так, как это делали вожаки Диких псов. А Крес с Тоссом доказали, что правильно выбрали путь и могут остаться в их рядах. Да, они проиграли. Но на данном этапе по-другому и быть не могло. Только лет через пять они шагнут на новый рубеж и станут еще сильнее. Еще через десять смогут сравняться по силе со своим вожаком. А через пятьдесят почти сравнятся со мной. И лишь тогда ты увидишь, на что по-настоящему способны люди.

– Но тебе-то это зачем?!

Белка неожиданно отвела взгляд.

– Быть может, я тоже хочу, чтобы они стали сильнее. И чтобы никто больше не посмел назвать человечество отбросами. Хочу, чтобы для нас не было угрозы ни со стороны гномов, ни со стороны эльфов. Чтобы люди больше не узнали ужаса расовых войн и чтобы никто не смотрел на них с высоты прожитых сотен лет.

Тирриниэль с досадой отвернулся.

– Изиар ошибался.

– Да. Осталось сделать так, чтобы остальные это тоже поняли.

– Но это не повод истязать себя и других!

– А по-другому не получается, – невесело улыбнулась Гончая. – Достичь чего-то можно только так – через боль, пот и кровь. Через отчаяние, упорство и сбитые костяшки. Если остановишься, тут же откатишься назад. Если сдашься, то через несколько лет от тебя ничего не останется. Ни силы, ни скорости, ни воли… пустая оболочка, в которой больше нет божественной искры. А такие долго не живут, поверь мне. Дальше они просто существуют. Я не хочу потерять то, что имею сейчас. Не хочу скатиться до уровня животного. Я… боюсь этого, Тиль. Особенно в последнее время, когда хмера во мне стала так сильна.

Эльф на мгновение замер.

– Это из-за Траш?

– Да. Она все еще живет во мне. Как живет какая-то часть Каррашика и память о том, как нам хорошо было вместе. Я не могу позволить кровной сестре одолеть меня, но в то же время не могу их потерять. И не могу по-другому успокоить их звериное начало, которое живет во мне столько долгих лет.

– Не надо было проводить ритуал передачи, – с болью прошептал Тирриниэль, отводя взгляд. – Раньше Таррэн держал на своих плечах ровно половину этой ноши, а теперь ты осталась одна… что, если ты когда-нибудь сорвешься? Что, если кошки одержат верх?

– Магия Эла сохранила им жизнь, – твердо возразила Белка. – Пока я ношу в себе их сознание, их тела все еще живут в камне. Все еще помнят меня, верят, ждут, что мы все-таки справимся. И ради этого я готова терпеть еще десять лет, двадцать… столько, сколько потребуется. Должна вытерпеть, понимаешь? Лишь бы был хоть малейший шанс. Лишь бы Таррэн… – Она вдруг резко отвернулась. – Извини.

Владыка Л’аэртэ осторожно взял ее за руку и настойчиво заглянул в лицо.

– Почему ты не сказала мне? Почему не пришла? Не попросила помощи? Разве я отказал бы тебе, Бел? Разве не помог бы с Тором? Разве отказали бы в помощи золотые?

– Ты не понимаешь. – Она прерывисто вздохнула. – Сперва я была слишком зла на вас. Надеялась, что все обойдется, а Таррэн вернется раньше, чем появится на свет наш сын. Но когда родился Тор, мне просто стало некогда – я не могла оставить его ни на день. Он оказался настолько силен… Я боялась, что он спалит нам Лабиринт или по неосторожности пробудит лес. Представляешь, что было бы, если бы лес сразу признал нашего мальчика хозяином?!

Тирриниэль внутренне содрогнулся.

– Вот именно, – кивнула Гончая. – Мне пришлось быть с ним неотлучно до тех пор, пока он не научился контролировать свои желания. Постоянно забирать его силу на себя, чтобы лес не учуял лишнего. Стеречь его днем и ночью, учить понемногу, показывать, как направлять магические потоки, чтобы не натворить беды. Тор лишь к двум годам сумел себя обуздать, прекратив с каждым криком воспламеняться, как маленький факел. И лишь тогда я рискнула на пару дней отлучиться к золотым, чтобы сказать, что жива и почти в порядке. А потом сюда заявилась эта шумная троица, и нам стало немного проще.

Эльф горько улыбнулся.

– Ты доверила сына смертным…

– Да, Тиль.

– Что ж, все верно. – У него опустились плечи. – Они оказались ближе, чем мы. И им ты веришь больше.

Белка неуловимо нахмурилась, но потом разом смягчилась и тихо сказала: