Вожак кочевников. На службе его светлости (сборник)

Мы снялись с места и направились в Солнечную Поляну. Когда я увидел знакомые дома, то прислушался к себе. Куда я ехал? Получалось, что все-таки домой. Я вспомнил детские годы. Вспомнил первые дни, когда я помогал господину Уильяму в таверне. Тогда у меня все валилось из рук, я разливал на пол пиво. Это были грустные, но в то же время забавные воспоминания.

Жители деревни (каждого я знал в лицо) высыпали из своих домов. Я покрутил головой и увидел своего опекуна. Господин Уильям медленно вышел из таверны. На его лице было то самое выражение, которое я видел, когда мы говорили в последний раз. Конечно, появление солдат в Солнечной Поляне было для господина Уильяма недобрым знаком. Знаком непостоянства и неопределенности. Барон Штольц поднял руку и объявил, что пришел защитить мирных крестьян этой деревни от захватчиков. Еще пришлось объяснять, что орки, прибывшие в деревню, не враги, что их не надо бояться. Как и во всех других деревнях, жители сперва испуганно заголосили. Потом успокоились и выразили готовность выполнять приказы своих защитников. Солдаты начали занимать позиции. А я спешился и пошел прямо к господину Уильяму. Меня никто не узнавал, слишком уж я был не похож на себя прежнего.

Я зашел в таверну. Господин Уильям сидел у бочки, погруженный в невеселые мысли. Я встал перед ним, откашлялся. Вдруг появилась какая-то неловкость.

– Здравствуйте, господин Уильям.

Мой опекун поднял глаза и тут же часто-часто заморгал.

– Иоганн, – протянул он. – Это… ты?

– Как продвигаются ваши дела? – спросил я. Господин Уильям встал.

– Иоганн… Иоганн, как ты здесь оказался? Где ты был?

– О, это длинная история. Позвольте мне присесть.

Следующий час мы провели, попивая неплохое пиво, которое господин Уильям разливал только по праздникам. Мой опекун впервые на моей памяти закрыл свое заведение для постояльцев. Он снарядил своих новых помощников (двух мальчуганов, сыновей нашего старосты) разнести еду для солдат барона Штольца. Мы сидели в непривычно тихой таверне и беседовали. К нам присоединился угрюмый Роджер, а затем и Альфред.

Я рассказывал о своих приключениях, постепенно пьянея. Господин Уильям слушал, правда, я не смог понять, страшно ему или интересно. Он и сам, кажется, не понимал, как относиться к словам своего изменившегося воспитанника. Мой опекун охал, вздыхал, хмурился, пытаясь сосредоточиться, пучил глаза, путаясь в услышанных событиях. Я продолжал рассказ, кое-где его подхватывал Альфред. Господин Уильям крепился как мог, слушая все дальше, а уж Роджер вообще одурел. Сидел, открыв рот и совсем позабыв о пиве. В конце концов, я попросился спать и отправился в домик рядом с таверной. Моя комната ничуть не изменилась. Я лег на кровать и задремал.

* * *

Глубокой ночью меня растолкал Альфред. Я открыл глаза и уставился в потолок моей комнаты. Сначала мне показалось, что это господин Уильям будит меня к началу работы. И я уже собрался оправдываться, что проспал, вскакивать и бежать к подносам, кружкам и тарелкам. Но потом я все вспомнил и посмотрел на своего друга, протирая глаза.

– Иоганн, поднимайся, – настойчиво тряс меня за плечо Альфред. Он был взволнован, очень взволнован.

– Что? – спросил я, понимая, что ничего хорошего мне узнать не придется.

– Быстрее, – поторопил он. Я встал, и мы быстро вышли из моей комнаты. На ходу Альфред объяснил:

– Разведчики наткнулись на группу кочевников в лесу. Привели сюда. Кочевники изранены, некоторые уже при смерти. Похоже, столкнулись с Тамуром или еще кем-то из предателей.

Я еще толком не проснулся, но уже отчетливо понимал то, что мне говорил мой друг. А о том, что он еще не сказал, начал догадываться. Мы приблизились к дому, где жил староста Солнечной Поляны. У него толпились солдаты. На крыльцо вышел некто в порванной одежде.

– Маклай, – окликнул я его, с ужасом глядя на своего учителя. Он выглядел не лучше, чем орки Квиза, когда мы встретили их в овраге несколько дней назад. А может, и хуже.

– Командир! – Маклай поспешил ко мне. В его глазах были и радость, и отчаяние одновременно. Как будто он желал исправить какую-то страшную ошибку, но понимал, что бессилен. – Командир, скорее сюда. Старейшина Нач ранен. Он… умирает.

Не сказав ни слова, я ринулся в дом старосты, расталкивая солдат. Там, на кровати, в окружении истрепанных и перевязанных кочевников лежал седовласый старейшина Нач. Я застыл рядом с ним. Лекарь, всегда сопровождавший барона Штольца, стоял рядом.

– Как? – едва слышно спросил я. Лекарь покачал головой и направился к выходу. Я снова уставился на старейшину и даже не сразу услышал, что он говорит со мной.

– Молодой воин Иоганн, – слабо сказал старейшина. – Хорошо, что мы с тобой увиделись снова. Как видишь, мои дни сочтены… – он закашлялся. Потом, оправившись, продолжил: – Многое произошло с тех пор, как мы расстались. Я вижу, что ты помогаешь владыке сохранить жизнь его подданных. Лодан кое-что рассказал мне, пока тебя не было. Слушай меня внимательно…

Я наклонился над изголовьем кровати.