Вожаки комсомола

Мне поручили выступить по докладу Орджоникидзе. О характере выступления посоветовался с Чаплиным. У Чаплина была ясная голова и широкий политический кругозор. Он был патриот комсомола в настоящем смысле слова. Ему были чужды мелочность, зависть, ревность по отношению к товарищу, с которым вместе и дружно работал. Он принимал разумные предложения, а в свои советы вкладывал всю душу. Говорил так, как если бы сам выступал. В речах комсомольских работников на партийном съезде должно звучать нечто молодежное, дерзновенное, задорное. Мне думается, он всегда помнил ленинское определение «кипящей, бурлящей, ищущей молодежи» и хотел, чтобы голос молодежи о наболевших вопросах прозвучал с трибуны съезда партии.

Охотно помогая товарищам, Николай Чаплин также прислушивался к советам старших. Еще только начиная работу в ЦК комсомола, он часто встречался с Анатолием Васильевичем Луначарским и особенно с Надеждой Константиновной Крупской.

Позднее, когда Чаплин стал секретарем Центрального Комитета комсомола, Цекамол выпустил в издательстве «Молодая гвардия» статьи Крупской о молодежи.

Это было первое собрание ее трудов о молодежи. Она сама назвала книгу — «Воспитание молодежи в ленинском духе». В маленьком предисловии сказала о своих особо крепких связях с рабочей молодежью начиная с 1917 года, что заставило ее «принимать близко к сердцу все вопросы, касающиеся молодежи».

Во вступлении к сборнику «От ЦК РЛКСМ» говорилось: «То, что союз больше всего ценит в т. Крупской, это умение ее критически, без лести, без лишних похвал подойти и правильно оценить нашу работу. Союз очень многие хвалят, и очень немногие умеют внимательно к нему присматриваться, видеть хорошие и дурные стороны, когда нужно резко сказать правду. Таким лучшим советником и другом является для нас Надежда Константиновна».

14

Старые комсомольцы бережно хранят в памяти тепло встреч с Николаем Чаплиным и колорит эпохи 20-х годов. Более четверти века работает директором орденоносного Кокинского совхоза-техникума Брянской области Петр Рылько. Мне остается привести написанные им странички, повествующие о комсомольцах 20-х годов и их генсеке, боевом комсомольском вожаке. Вернемся в 1927 год.

«К этому времени экономически страна окрепла. Задымили трубы фабрик и заводов, вволю стало хлеба. Зажглись керосиновые лампы в ликбезах. На девчатах появился цветастый ситчик. В Брянске построили новый драмтеатр. В нем собралась губернская комсомольская конференция. Был объявлен конкурс сельских гармонистов, и делегаты привезли с собой гармоники. Все перерывы конференции заполнялись песнями. Увлекались песней из только что вышедшей поэмы комсомольца А. Жарова «Гармонь»: «Гармонь, гармонь, родимая сторонка — поэзия российских деревень».

Юные ораторы на заседаниях выступали страстно, горячо. Звали на борьбу против старья, плесени и предрассудков. За всеобщую грамотность и культуру, за товарищеское отношение к девушке и братское отношение друг к другу. За жизнь яркую и светлую, за радостный коммунистический быт.

Председательствующий предоставил слово делегации Мякишевской школы крестьянской молодежи. Кстати, инициатором создания таких школ в стране был Чаплин. Ученик школы Коля Грибачев, ныне известный писатель, читает приветствие в стихах: «Слово ШКМ партии и комсомолу». А я, тогда комсомолец, заведовавший этой школой, в дар конференции выношу из-за кулис на сцену… живого теленка.

Зал загрохотал, забушевал, заиграли все гармоники. «Конференция смеялась, конференция неистовствовала и впала в телячий восторг», — писала назавтра об этом «Комсомольская правда».

Через месяц в Москве была созвана V Всесоюзная конференция ВЛКСМ. Ликующая юность собралась на большой разговор. Начался он с доклада генерального секретаря Н. Чаплина. Вчерашний паренек из нашего Рогнедина, коренастый, богатырский, сильный, с большой белобрысой головой, обрушил на нас с трибуны конференции всю глубину своего ума, логику и неукротимость революционного духа. Он звал комсомолию полнее включиться в хозяйственную жизнь страны, в борьбу за социалистическую рационализацию производства и овладение новой техникой, призывал воспитывать у молодежи идейную устремленность, смелость, жизнерадостность и глубокую веру в победу нашего исторического дела.

В перерыве одного из заседаний он долго беседовал с брянской делегацией. Тут вспомнили о теленке. Он (т. е. Чаплин. — Ред.) засмеялся, подал мне руку и попросил после конференции зайти к нему в ЦК. И вот я, польщенный этим вниманием, сижу против него. Он — в косоворотке, я — в овчинном полушубке. На душе тревожно. О чем он спросит меня? Может, отчитает за выходку с теленком? А он: «Вы вот живете в селе, и чем вы лично можете объяснить, что на Брянщине процент девочек, обучающихся в сельских школах, ниже, чем в других губерниях. Интересовался досугом парней и девушек в селе. Спрашивал: «Не наблюдается ли «крестьянобоязнь» в городских ячейках комсомола?» Просил передать привет учащимся нашей школы и в подарок от ЦК большую библиотеку.