Вожаки комсомола

Мало радостей и много забот знал Саша, да и все его маленькие братья и сестры. Только два года ходил он в школу. Ему нравилось учиться, каждый день приносил столько нового. Мальчик затаив дыхание слушал старого учителя и сам всегда толково отвечал на его вопросы. Тот внимательно смотрел на глазастого, мелковатого для своих лет мальчонку, кивал: «Молодец, Косарев!»

Поэтому особенно горьким был для Саши последний школьный день. Да, этот майский погожий день 1913 года врезался ему в память навсегда. Синее чистое небо и яркая зелень даже мрачным приземистым домам Благуши и грязной речке Хапиловке придавали праздничный вид. Но Саша ничего не замечал, шел, понурив голову, отдавшись невеселым мыслям. Что ж, ничего не поделаешь, надо идти работать. Отец с матерью из сил выбиваются, чтобы прокормить детей. Мишка, старший брат, уже нанялся на завод. Теперь очередь второго по старшинству начинать зарабатывать на хлеб.

…До ворот завода мать вела Сашу за руку. Здесь разыскала мастера. Александра Александровна поклонилась ему в пояс. Попросила взять на работу сына. Тот, узнав, что мальчику исполнилось уже десять лет, пробурчал, что, мол, пора за дело приниматься, пусть завтра выходит на работу. Так на цинковальном заводе началась трудовая биография Саши Косарева, а детство безвозвратно миновало. Много лет спустя он рассказывал об этом времени: «Привел меня мастер в темный сарай. Потолки низкие, пол земляной, на окнах решетки, словно в тюрьме. В земляной пол врыты травильно-промывочные ванны, в которых мы, стоя на коленях (а земля всегда была сырой), промывали посуду перед тем, как ее цинковали. Если возле завода было трудно дышать, то каково же было нам, рабочим, двенадцать-четырнадцать часов дышать кислотными испарениями и газом…»

У Анисимова проработал три года, стал подручным слесаря. Потом перешел на «фамильное предприятие» — на трикотажную фабрику «Рихард-Симона». Здесь Сашу определили слесарем в рашелевый цех — на трикотажные машины. Новая работа ему нравилась: на ткацком производстве куда легче и интересней, чем на цинковальном. Но и у «Рихарда, Симона и К°» подростки работали по десять-двенадцать часов, а получали за одну и ту же операцию меньше, чем взрослые.

Классовое сознание юного Косарева формировалось в условиях изнурительного труда, ущемленной гордости, голодного и тесного быта. Помогала сыну понять, почему мир устроен так несправедливо, Александра Александровна, на которую Саша был похож напористым, решительным характером. Она работала на «Рихард-Симоне» с 1905 года и хорошо знала фабричных большевиков. Познакомился с ними и сын. Заводила благушинских ребят, Саша втягивался в это время в революционную борьбу и события 1917 года встретил с восторгом.

28 февраля на московских заводах началась всеобщая забастовка. Саша вместе с большевиками одним из первых бросил работу: «Кончай, выходи во двор, хватит работать на буржуев, хватит набивать им карманы», — раздался в цехе звонкий мальчишеский го лос. Рабочие повалили на фабричный двор, и с ними Саша Косарев.

Из всех цехов уже выходили ткачи, тяжелые резные ворота фабрики были распахнуты, по улицам рабочие с соседних заводов и фабрик несли красные флаги, плакаты.

Саша шагал впереди колонны, махал шапкой и кричал что есть силы: «Вставайте в наши ряды! Революция!..»

Три дня рабочая Москва бастовала. По улицам шли нескончаемые демонстрации с красными знаменами. Саша забегал домой только поесть…

Этой осенью во многих городах организовывались социалистические союзы рабочей молодежи. Возник такой союз и в Москве. Одним из первых вступил в него Саша Косарев. Веселый шустрый паренек бывал на всех собраниях союза, в перерывах вокруг Саши сразу собирался кружок, сверстники — четырнадцати-пятнадцатилетние ребята — с уважением слушали его:

— Надо нам требовать от хозяина завода улучшения условий труда, сокращения рабочего дня и повышения зарплаты. Правильно здесь говорят руководители союза — за свои права надо самим бороться и всем вместе. Вот вы и должны своего фабриканта взять за жабры.

Однажды Косарев рассказал обступившим его ребятам и девчатам о том, как ему самому доставалось на цинковом заводе. И вдруг вытянул вперед руки ладонями вверх: «Посмотрите!» Татьяна Васильева — тогда работница табачной фабрики — спустя много лет говорила: «Я никогда не забуду эти мальчишеские руки, изъеденные кислотой».

А потом наступили огневые дни социалистической революции. Четырнадцатилетний слесарь фабрики «Рихард-Симона» вел агитацию за власть Советов, участвовал в Октябрьских боях.