Вожаки (рассказы) (-)

Я допил пиво и вышел пройтись по набережной, но вскоре вернулся. Еще в дверях я заметил Хусто, он сидел один на террасе. На нем были кроссовки и выцветший свитер, ворот прикрывал всю шею, до самых ушей. В профиль, на темном фоне улицы, он был похож на ребенка, на женщину: таким тонким и изящным выглядело его лицо. Услышав мои шаги, он обернулся, и я увидел лиловое пятно, покрывавшее всю другую половину его лица: от угла губ до самого лба. (Некоторые говорили, что это след от удара, полученного в какой-то мальчишеской драке, но Леонидас уверял, что Хусто родился в день большого наводнения и это пятно - память об испуге его матери, увидевшей, как вода подступает прямо к дверям дома.)

- Я пришел, - сказал он. - Где остальные?

- Скоро будут. Наверное, уже идут.

Хусто посмотрел мне в глаза. Казалось, он вот-вот улыбнется, но он вдруг посерьезнел и отвернулся.

- Что у вас было сегодня вечером?

Он пожал плечами и сделал неопределенный жест.

- Мы встретились в "Затонувшей телеге". Я зашел пропустить стаканчик и лицом к лицу столкнулся с Хромым и его шайкой. Ты понял? Если бы не наш священник, мне бы просто глотку перерезали. Священник нас разнял.

- Думаешь, ты крутой, да? - крикнул Хромой.

- Покруче тебя, - крикнул Хусто.

- Успокойтесь, безумцы, - твердил священник.

- Сегодня ночью у Плота, согласен? - крикнул Хромой.

- Да, - сказал Хусто.

Вот и все.

Народу в Рио-баре почти не осталось. У стойки еще было несколько человек, но на террасе сидели только мы двое.

- Я вот принес, посмотри. - Я протянул ему свой сверток.

Хусто раскрыл нож и измерил лезвие. Оно оказалось длиной как раз в его ладонь: от ногтей до запястья. Потом достал из кармана свой нож и сравнил их.

- Они одинаковые. Я возьму свой.

Хусто заказал пиво, мы молча пили и курили.

- У меня нет часов, - сказал Хусто. - Но уже, наверное, одиннадцатый. Пошли им навстречу.

Мы встретили Брисеньо и Леона посреди моста. С Хусто они поздоровались за руку. Леон сказал:

- Братишка, ты его в капусту порубаешь.

- Это точно, - подтвердил Брисеньо. - Хромой тебе в подметки не годится.

Оба были в той же одежде, что и днем. Они, казалось, сговорились выглядеть при Хусто уверенными во всем и даже веселыми.

- Давайте спустимся здесь, срежем путь, - предложил Леон.

- Нет, - ответил Хусто, - лучше обойти. Сломать сейчас ногу будет совсем некстати.

Странно было, что он испугался, ведь мы всегда спускались к реке* по железным опорам моста. Мы прошли еще квартал по проспекту, потом свернули направо и долго шагали в молчании. Когда мы по узенькой тропке спускались к реке, Брисеньо оступился и чертыхнулся. Наши ноги вязли в теплом песке, как будто бы мы шли по морю из ваты. Леон посмотрел на небо:

- Облачно. От луны сегодня проку не будет.

* Река - эта река называется Пьюра, как и сам город.

- Зажжем факелы, - сказал Хусто.

- С ума сошел? Хочешь, чтобы полиция явилась? - вмешался я.

- Все, может быть, уладится? - неуверенно сказал Брисеньо. - Можно отложить дело до завтра. Не драться же вам в потемках...

Никто не ответил, и Брисеньо замолчал.

- Вот он, Плот, - сказал Леон.

Когда-то, никто не знает когда, огромное рожковое дерево рухнуло в реку и легло поперек русла. В длину оно было на три четверти ширины реки и такое тяжелое, что река не могла его утащить, только продвигала на несколько метров, так что с каждым годом Плот уходил все дальше от города. Кто первый назвал его Плотом, тоже никто не знал, но только по-другому его и не называли.

- Они уже на месте, - сказал Леон.

Мы остановились, не доходя метров пяти до Плота. В тусклом ночном свете лиц тех, кто нас ждал, было не различить, видны были только силуэты. Я пересчитал их, безуспешно пытаясь узнать Хромого.

- Сходи к ним ты, - сказал Хусто.

Я медленно пошел к дереву, стараясь сохранять спокойствие на лице.

- Стоять! - крикнул кто-то. - Кто идет?

- Хулиан, - крикнул я в ответ. - Хулиан Уэртас. Ослепли, что ли?

Мне навстречу двинулась маленькая фигурка. Это был Мозгляк.

- Мы уже уходить собирались, - сказал он. - Решили, что Хустито побежал в комиссариат просить себе охрану.

Слова Мозгляка я оставил без ответа.

- Я хочу разговаривать с мужчиной, а не с каким-то пупсом.

- Ты что, очень смелый? - дрогнувшим голосом спросил Мозгляк.

- Тихо! - сказал Хромой.

Теперь они подошли ближе все, и Хромой направился прямо ко мне. Он был высокий, намного выше всех остальных. В полутьме я не мог различить - мог только представить себе - его смуглое безволосое лицо в прыщах, глазки, глубоко запавшие и крохотные, словно две точки посреди этого обилия мяса, из которого выступали продолговатые скулы и толстые, как пальцы, губы, нависавшие над его треугольным подбородком игуаны. Хромой припадал на левую ногу; говорили, что на этой ноге у него шрам в форме креста - однажды, когда он спал, его укусила свинья, - но никто этого шрама не видел.

- Зачем вы притащили с собой Леонидаса? - хриплым голосом спросил Хромой.

- Леонидаса? Кто это притащил Леонидаса?

Хромой показал пальцем в сторону старика. Тот стоял в нескольких метрах от нас; услышав свое имя, он подошел.