Вождь Диких земель

Подсадив эльфийку на одну из трофейных лошадей, я вскочил на Черныша и поскакал обратно. Мы проехали совсем немного, когда навстречу выскочили мои пыхтящие орлы с красными от напряжения лицами, впереди летел Хорт. Увидев нас, они остановились, судорожно хватая воздух разинутыми ртами, в их глазах читалось огромное облегчение. Я смотрел на счастливые лица орков и понимал, что это мои настоящие друзья.

Саэна чувствовала себя ужасно, болели ободранные коленки, саднили следы веревок на запястьях, но не это было главное. Сегодня из-за ее доверчивости и легкомыслия едва не погиб Торн, девушка ругала себя последними словами. Самое обидное было в том, что она почувствовала ложь в рассказах этих женщин, но не поверила сама себе, и вот результат.

Как страшен был сегодня в битве лорд орков, Торн просто шел сквозь врагов, и они валились искромсанными кровавыми обрубками, как скошенная косарем трава. И сейчас, стоило ему взглянуть на лазутчиц, как его глаза начинали светиться красным огнем непередаваемой ненависти.

Когда Торн подъехал к поляне, гоблины, спасшие их от Сильвата, уже ограбили трупы и переловили коней, но с тела мага что-либо брать побоялись. Вещи колдуна могли иметь магическую защиту от воров и грабителей, гоблины не знали, как их снять, чтобы не сработала какая-нибудь ловушка. Торн решил проблему быстро, чисто оркскими методами, просто отрубив магу левую руку с браслетом и пальцы с кольцами на правой. Ожерелье с безголового трупа слетело еще во время битвы, орк поднял его палочкой и кинул в тот же мешок, куда складировал обрубки. Приказав отсечь и захватить с собой головы всех врагов, вождь велел возвращаться.

В долине Торн отправил Саэну к ручью, приводить себя в порядок, а сам занялся инструктажем новых воинов клана. Снупи он послал за Нереном, а Санора-кузнеца с десятком орков – в Распадок отрубленных голов, велев выбрать среди разбитых клеток салиматских работорговцев три получше и починить их.

Когда Саэна, умывшись и переодев платье, подошла к терему вождя, там уже собрался весь клан. К вбитым в землю колышкам за руки и за ноги были привязаны лазутчицы, рядом стояли клетки работорговцев. Хорт переходил от одной негодяйки к другой, оттуда неслись жуткие стоны, уж что-что, а пытать орки умели.

– Ловушку придумали жена и сын Сильвата, – закончив свои манипуляции, сообщил Хорт, – вас хотели поймать и, вытянув все ценное из нашего клана, замучить в подвалах. Наняли трех лазутчиц, главная вот эта, зовут ее Гертруда, когда-то была крестьянкой, сейчас агент барона, стукачка. Выдавала Сильвату бунтарей, недовольных, да и просто тех, кто смел говорить плохо о бароне, на ее совести сто тридцать семь смертей.

Стоящие в толпе люди-крестьяне возбужденно загомонили, с ненавистью разглядывая доносчицу.

– В клетку ее, в Распадок отрубленных голов, – велел Торн, затем обратился к Хорту: – Найди самых отмороженных и изобретательных орков, я хочу, чтобы она была живой два… нет, три месяца. Живой и визжащей.

Вокруг согласно закивали не только орки с гоблинами, но и люди. Хорт оценивающе присмотрелся к доносчице и пожал плечами:

– Сделаю, это не сложно. Она еще довольно молодая, выдержит даже больше трех месяцев. А что с остальными?

– С остальными… – протянул лорд, что-то напряженно обдумывая, затем повернулся к Нерену: – У тебя есть какой-нибудь медленно действующий яд, но чтобы противоядия, кроме тебя, не знал никто?

– Да, я могу сделать состав, который уничтожит человека за месяц, и универсальное противоядие не поможет, – пожал плечами травник.

– А если принять твое противоядие?

– Ну если успеть в течение трех недель, то ничего страшного, а вот после будет уже поздно, разрушения организма необратимы. Но уже в начале второй недели будут ощущаться сильные боли по утрам после пробуждения.

– То, что надо. – Вождь орков улыбнулся одним углом рта.

Я так и не смог заставить себя орать на Саэну, но выволочку эльфийке все же устроил. Было очень жаль огорчать девчонку, но и позволить повториться подобному недопустимо.

На другой день с утра пришел Нерен, держа в руках бутылки с обещанным ядом и антидотом к нему. Хорт приволок связанных воровок, каждой брыкающейся твари я влил в рот по полбутылки отравы.

– Это яд, – сообщил я убийцам ночной гильдии, – у вас есть три недели жизни, потом вы медленно издохнете.

– Гнида, ночная гильдия доберется до тебя, за нас отомстят, – злобно прошипела старшая из лазутчиц, отплевываясь и пытаясь вызвать рвоту.

– А вот это – противоядие, – я показал вторую бутылку, – оно продается по сходной цене.

– Тебе надо золото, – криво улыбнулась лазутчица, – назначь цену, если она не чрезмерна и мы сможем ее уплатить, то купим эту бутыль. Только меняться будем на нейтральной территории, чтобы нам не разделить судьбу Гертруды.

Лазутчиц водили в Распадок отрубленных голов. Орки успели полюбить Саэну и очень обиделись на Гертруду. Даже убийцы ночной гильдии при воспоминании о том, что творили с доносчицей обозленные орки, нервно вздрагивали.