Вождь и призрак

На маленьком сонном полустанке было теперь напряженно, как на фронте. Эсэсовцы, вооруженные автоматами, стояли в кабине паровоза рядом с машинистом и кочегаром. Солдат с пулеметом залез на тендер. В заднем вагоне, где перевозилась почта, прятался целый взвод: человек в каске на мгновение высунулся на улицу и тут же захлопнул дверь.

Гартман выбрал пустое купе в третьем классе с неудобными деревянными скамьями: ему хотелось привлекать как можно меньше внимания к своей особе. Через пять минут поезд двинулся на юг. Пока паровоз, пыхтя, ехал по свеженастеленным рельсам, Гартман остерегался смотреть в окно.

«Мерседес» уже исчез. Очевидно, Ягер, рассвирепев из-за того, что над ним так зло подшутили, метался по долине, разыскивая Гартмана. Временный полевой лазарет тоже исчез. Санитар тайно вывез Бруннера из Шпилфелд-Штрассе.

Наконец-то он остался один! Гартман закурил трубку и откинулся на жесткую спинку скамьи.

— Пора бы и перекусить, — подумал он, хотя вообще-то мог обходиться без пищи очень долго. На станции он выпил две бутылки минеральной воды, которые раздобыл на маленькой походной кухне.

— Что ж, я сделал все, что в моих силах, — вслух произнес Гартман.

— И я уверен, что вы очень постарались, майор…

Гартман медленно повернул голову и взглянул на человека, который смотрел на него сверху вниз и довольно улыбался. Вилли Майзель, офицер гестапо, которого Гартман оставил в Граце на аэродроме, был в таком же восторге, как и абверовец… за минуту до встречи с Майзелем.

Глава 29

— Поезда на Загреб проходят через Марибор, — прошептала Линдсею Пако.

— А где этот проклятый Марибор? — спросил Линдсей.

— Это следующая остановка после Шпилфелд-Штрассе. Конечно, сегодня никаких поездов из Граца не будет: рельсы ведь разворочены…

Они сидели на телеге, запряженной парой лошадей. Впереди лежала груда свежих дров, а рядом с крестьянином, державшим в руках поводья, примостились Бора и Милич. После того как Пако и Линдсей прорвались через границу, их друзья быстро спустились с холма и нагнали англичанина и девушку.

Телега показалась на ухабистой проселочной дороге вскоре после полудня. Пако заговорила с крестьянином на сербохорватском, и тот быстро согласился взять их с собой. Рассказ Пако был бесхитростным:

— Мы ехали в Загреб, и вдруг в Шпилфелд-Штрассе паровоз сломался. Они его целый день будут чинить, а нам обязательно надо успеть на встречу с одним человеком…

«На встречу с одним человеком…» Пако произнесла эти слова так, что усатый седой старик посмотрел на нее очень внимательно. А потом молча махнул рукой: дескать, залезайте!

— В чем дело? — пробормотал Линдсей, когда они уселись.

— Он думает, что мы связаны с партизанами. Он патриот, как и большинство крестьян, у которых немцы отняли их урожай. Он просто не желает вникать в подробности…

Телега ехала удивительно быстро: две сильные лошади без остановок везли ее по пустынной дороге. Ни немцев, ни контрольно-пропускных пунктов не было видно. Линдсей по-прежнему чувствовал какое-то беспокойство, но не мог разобраться, в чем дело.

— А вдруг поезд все-таки приедет сюда из Шпилфелд-Штрассе? — настойчиво повторил он.

— Ты что, всегда такой нервный? Всегда во всем сомневаешься? — хмыкнула в ответ Пако. — Ты же сам видел, в каком состоянии были рельсы, когда мы оттуда убегали.

— Да, наверно, ты права, — сказал Линдсей, однако по его голосу было понятно, что доводы Пако его не очень-то убедили. — А насчет нервов… знаешь, я только в истребителе не нервничаю.

— А я-то думала, что ты именно там не находишь себе места от волнения!

— Нет, там слишком много других забот: нужно ведь следить за всем, что творится вокруг, а особенно у тебя на хвосте. — Линдсей взглянул на Пако. — И потом, в истребителе я должен думать только о себе…

— О чем это ты? — спросила Пако, глядя прямо перед собой.

— Да так, просто пришло в голову…

— А ты забавный, Линдсей. И все же я скоро сдам тебя с рук на руки представителю союзников — дело с концом!

«В ее тоне звучит облегчение», — с горечью подумал Линдсей.

Телега, скрипя и качаясь, ехала по дороге, и в тряске их не раз прижимало друг к другу. Линдсей чувствовал тепло ее тела, и даже через толстый жакет ощущалось, какое оно у нее упругое…

Теперь уже он упорно смотрел вперед, а она украдкой бросала на него мимолетные взгляды, стараясь угадать по его лицу, что он сейчас чувствует. Бора, спрятавший автомат в цветастый саквояж, пристально следил за дорогой, взгромоздившись на вязанки дров. Крестьянин не разговаривал с пассажирами, а сидел наклонившись вперед и крепко держал в руках вожжи. Время летело как во сне, мерное покачивание телеги убаюкивало.

— Мы уже подъезжаем к Марибору, — прошептала Пако. — Теперь все переговоры буду вести я. Тут надо говорить только по-сербохорватски. Ты у нас будешь глухонемым. — Ее голос заискрился смехом:

— Сделай над собой усилие, сыграй дурачка…