Вождь из сумерек

— Командир, но как же…

— Начальник, что за дела?

— Слав, в самом деле! — Проухал над ухом Пивень. — Сколько народу они побили, полон свели…

— Пивень, ты же не воин. Ну, почти не воин. Ты волхв. должен разбираться в людях. Посмотри им в глазах! Они же словно после недели беспробудного пьянства. Там, в селениях были не они, а их оболочка. Вспомни, что с нами сделал тот, первый. В капюшоне. А эти? Хотя на этот раз мы были готовы к встрече с ними и ждали любой пакости от них.

— Мудрено речешь…

— Как умею. А ты возьми и покопайся у них в мозгах, как у меня рылся. Или разучился? Ребята, да вы гляньте,…Они же понять не могут до сих пор, как здесь оказались. — Отвернулся от готовых умереть с мечами в руках людей. — Леха, как там пленные?

— Все нормально, Стас. Убитых нет. Раненых тоже. С полоном Войтик. — И чуть тише. — Ты в самом деле их отпустишь?

— А почему бы нет?

— А если пойдут в Сумерки?

— Дело их. Пусть идут. А мы пойдем за ними. Но не пойдут. Пойдем-ка к полону. Поговорим, узнаем, что и как.

— Обожди, воевода! — Из круга нерешительно вышел крепкий, судя по всему, не старый еще воин. — Ты, правда, не хочешь нас бить? И мы можем уходить?

Стас недовольно поморщился. Повода, чтобы усомниться в его словах он не давал.

— Я же сказал уже. Можете проваливать. Крови между нами нет. Тех, кого мы сегодня положили не в счет. — В висках снова застучало. Только скажите мне сначала, как вы к ним попали? Судя по лицам, вы не из этих мест.

— Дурман, воевода. Словно опоили… Кто я, зачем я, ничего не помню. Даже куда идти, не ведаю.

— А не врешь ли? — Пивень все еще не скрывал своих опасений. — Дай-ка милок, я руки свои на тебя возложу.

— Что за нужда мне врать? Воевода смерти нашей не восхотел. Могли и без слов уйти. Ты волхв никак?

— Никак! — Угрюмо пробормотал Пивень, понимая, что опростоволосился.

— Так, что же с вами делать? — Рассеянно обронил Стас. — Где дом, вы не знаете. Дороги туда не помните. В Сумерки возвращаться не хотите.

— Воля твоя, воевода. Что хочешь, то и делай.

Не ответив, Стас повернулся и зашагал к полону. Леха, Пивень, Груздень и Толян нехотя последовали за ним.

Пленники все еще плохо верили в свое счастье и тесной кучкой сидели в траве. Завидев Стаса и сразу распознав в нем начальника, поднялись, но без суеты и торопливости.

— Здрав будь, воевода. — Поклонился старший из них, мужик с бурой окладистой бородой.

— И тебе не хворать. — Усмехнулся Стас. — Только какой я тебе воевода? У меня и народу то раз-два и обчелся.

— Не в народе дело, а делах народа, воевода. — Возразил мужик. — Больно дивно выглядишь. Плат бабий на голове. С другой стороны легко и железо на голову не давит. А голову и меч убережет. Бороды нет.… Так тоже к худу. За бороду не схватишь и ножом по горлу не полоснешь.

— Ты хоть в ноги поклонись воеводе, дядька Бэрдяй. — Дернула мужика за штаны, стоявшая у него за спиной рослая светловолосая девица, стрельнув в Стас озорным взглядом бедовых карих глаз.

— Опомнилась от страха, озорница! — Цикнул на нее мужик. — Только-только от страха голосить перестала, а уж на людей покрикиваешь. Да и так ли нужны ему, мои поклоны?

Стас улыбнулся. Мужик ему понравился.

— Бэры? — Догадался он.

— Бэры и есть. Да видно плохие бэры, если бродячим псам в зубы дались.

— Раз на раз не приходится. Бывает и так.

— Они под утро на нас наскочили. — Снова вмешалась девица с озорными глазами. — И будто тенетами опутали. Не ногой ступить, не рукой двинуть. Сами себя к жердям вязали.

— Уймись, отроковица, когда мужи между собой разговаривают.

— Так тебя, дядька Бэрдяй не переслушать. То да потому толчешь. Словно воду в худой ступе. А потом и сельцо наше словно облачком затянуло. И не стало его.

— А старики, а дети?

— Так и они вместе со всем растаяли. Даже хоронить некого, воевода.

Толян открыл было рот, чтобы вмешаться в разговор, но поймал на себе укоризненный взгляд Груздня и отступил назад.

Леха переглянулся с Пивнем.

— Стас…

— Ну, ничего люди. Мужики есть. Отстроитесь заново. Детей нарожаете. Не погибнет род.

Бэрдяй отрицательно замотал головой.

— Позволь воевода с тобой идти. Ты ведь из каменного детинца?

Стас вместо ответа кивнул головой.

— Вот возле него и построимся. Если беда пришла один раз, придет и другой…

Стас покосился на Пивня.

— Что скажешь, волхв? Может, и правда пора пришла обживать край?

— А что тут говорить, Слав? Люди вольные, земли хватает. Пусть селятся. Живем без кабалы.

— А Серд? Он и без того на меня сердит.

— Серду на руку только. Вроде его заботами и стараниями. Да и этих можно на землю посадить. — Пивень указал рукой в сторону, все еще понуро стоящих в раздумьях воинов Сумерек. Захотят уйти, так уйдут, а нет, так лишний меч не помешает.

— Слышали, люди добрые?

— Исполать тебе, воевода. — Бэрдяй поклонился Стасу. Но сделал это важно, с достоинством.

Но и здесь бойкая девица, сверкая карими глазами, сунулась из-за плеча.

— Скажи, воевода, за кого Роду хвалу возносить, чье имя славить?

— Цить, бесстыдница! — Не на шутку рассерчал Бэрдяй. — Есть и без тебя кому имя спросить…

Люди, до того молчаливо внимавшие беседе, скромно засмеялись.