Вождь революции

Оставался единственный, самый очевидный путь, на который можно было ориентироваться. Это умение манипулирования людьми и опыт обмана, закреплённый во многих книгах двадцать первого века. Социология, сценарий оранжевых революций, поведенческие инстинкты толпы, финансовые пирамиды и многое другое, что могло ему пригодиться здесь. И главное из всего этого — экономика. Нужно срочно было придумать, как быстро найти деньги. И, увы, вариантов здесь было немного…

Продуктовые поборы, дополнительные налоги, монополия, но время, время, оно стремительно утекало сквозь пальцы.

«Нужно думать, думать, думать!» — Керенский обессиленно откинулся на спинку сиденья, устало прикрыл глаза, стараясь не замечать вооружённых людей, спешивших по каким-то своим делам.

Голова болела. А раз болела, значит думала. Какая-то мысль настойчиво долбилась в черепную коробку, словно дятел, бивший клювом по фонарному столбу. Вертелась на языке, но никак не хотела оформляться во что-то конкретное.

«Вот, что значит быть революционером, ни выпить, ни с женщинами погулять», — притворно вздохнул про себя Алекс. Внезапно он вспомнил весьма своеобразный факт.

Вчера они выпили сначала его коньяк, потом заказали ещё одну бутылку из ресторана. После чего ресторан как-то внезапно закрылся, а в магазинах водку не продавали, разве что из-под полы. Адъютант с трудом раздобыл ещё две бутылки не самого лучшего хлебного вина, которое они не допили. Вот от него так и болела голова. С чего бы такие проблемы с покупкой в девять вечера?

— Кованько! — обратился Керенский к охранявшему его поручику, — А у нас сухой закон сейчас есть?

— Да, — несколько удивлённо произнёс тот.

— А когда ввели? А то мне память отшибла гадская лошадь.

— В четырнадцатом году.

— И до сих пор не отменили?

— Нет.

— А у государства монополия была на продажу?

— Так, да, и налоги шли.

— Мммм, а сейчас не идут?

— Ну, так нет, вроде.

— Ясненько…

— А что народ потребляет для веселья, коль спиртного нет? Оно же только в ресторанах продаётся.

— Ну… — заюлил Кованько, — В основном морфий, либо чего другое. Да вы и сами знаете.

— Угу, слышал. И даже чувствовал.

Копаясь в своём служебном столе и раскладывая бумаги, Керенский нашёл там и небольшой флакон с прозрачной жидкостью и непритязательной подписью «Морфий». Сам Алекс Кей не употреблял наркотиков, хватило курения марихуаны в студенчестве, а вот насчёт прошлого владельца тела у него появились определённые сомнения. Однако рубить с плеча не стоило, возможно, они были беспочвенны.

— Ясненько, но мы это поправим, — вслух проговорил он.

По неведомым причинам, головная боль резко отступила, а мозг начал работать ясно и чётко. В голове оформилась мысль, каким образом и откуда взять деньги, причём абсолютно безболезненно. Да, алкоголизм — это плохо, но чего не сделаешь ради диктатуры пролетариата… буржуазии… В смысле добра и света. Уж лучше пусть бухают, чем колются.

В Мариинский дворец министр залетел, словно буря из глубины пустыни. Раздевшись на ходу, он заскочил в юридическую коллегию при министерстве и заорал:

— Приказ о моём назначении министром внутренних дел подписан?

— Да, — удивлённо ответил неизвестный ему присяжный поверенный.

— Прекрасно, просто отлично. Господа, отныне и надолго мы будем воевать с уголовным прошлым нашей империи! А сейчас, где мой ревизионный порученец? Ау! Владимир, куда ты запропастился? — Алекс, не прощаясь, выбежал из кабинета и кинулся в свою приёмную.

— А, Володя, ты здесь?! Отлично! Мне нужно узнать, кто у нас сейчас руководит уголовным сыском. Или их всех тоже убили либо посадили?

— Нет, вроде нет, — уже не испуганно и не удивлённо, скорее буднично ответил Сомов. Бедный секретарь постепенно привык к «художествам» своего начальника, но ещё не до конца.

— Тогда срочно найди мне того, кто этим занимается, и желательно самого главного. Время не ждёт, а потому сделай так, чтобы этот человек, если он не сможет явиться ко мне быстро, позвонил мне по телефону. Я буду ждать. Номер ты знаешь! — и Керенский быстро скрылся в кабинете.

Потом снова выскочил из него, как чёртик из табакерки, и, захлёбываясь словами, спросил у замершего с несколько озадаченным видом Сомова.

— Где Терещенко, Володя?

— Сейчас узнаю.

— Давай, только быстро.

Сомова вынесло из приёмной, после чего уже через минуту втащило обратно с помощью неведомой силы.

— Александр Фёдорович, он недавно уехал в Государственный банк к Шипову.

— Ок! — не задумываясь, бросил в ответ Алекс, и в который уже раз забежал обратно.

Глава 12. Сухой закон

"В России нет ничего невозможного, кроме реформ." Оскар Уальд

"Мой знакомый меньшевик служит юрконсультом в банке. До шести часов он по долгу службы защищает капитал, а после шести по наказу партии под него подкапывается. Как возможно сие совместить?" Саша Чёрный.