Вожделение (СИ)

Я послушно легла на кровать, поудобнее устраивая за спиной подушку, долго лежать с капельницей было неудобно. Сегодня ставил ее медбрат, раньше я его не видела, и сейчас разглядывала с любопытством, как его ловкие руки подсоединяют систему к катетеру, установленному в моей вене на сгибе локтя.

Я повернулась слегка, мельком посмотрела на пол и замерла.

На ногах у медбрата были ботинки. Зимние, уличные, — такую обувь не мог носить никто из персонала. Дернулась, пытаясь закричать, медбрат вскинул на меня взгляд, по глазам понял, что я догадалась.

Схватил за горло, второй рукой накрывая рот. Его ладонь была большой, широкой и пахла спиртом, от этого запаха першило в носу.

— Заорешь, сверну шею, — и не убирая руки с моего рта, мужчину сдернул с лица маску.

Вадим. Это был именно он.

Глава 63

Страх парализовывал.

Я лежала на лопатках, душаший кашель подбирался к горлу, а воздуха не хватало. Ну вот и все… Отбегалась.

Я закрыла глаза, надеясь, что он убьет меня быстро и не будет растягивать удовольствие или повторять то, что случилось с его сестрой. Это было самым жутким.

Но Вадим медлил.

— В глаза мне смотри, — произнес тихо, но зло, и слегка надавил на шею.

И я посмотрела.

В лицо убийце, хладнокровно отобравшего жизнь у моего мужа. Причастного к гибели людей, которых я считал друзьями.

Тот, чья жажда мести вышла за любые границы разумного.

У убийцы были красивые глаза. Никогда я не была так близко, чтобы смочь разглядеть его медового цвета радужки с темными вкраплениями.

— Долго же я тебя искал, Ангелина.

Собственное имя резало слух, оно мне больше не нравилось. Чужое. Не мое.

— Ангелина умерла. Сгорела в пожаре, который устроил ты. И всех друзей моих убил — тоже ты.

Вадим разозлился, а я вдруг подумала, что у меня может, есть шанс. Что кто-нибудь успеет войти в палату, прежде чем он меня убьет.

— Друзья? Они никогда не были твоими друзьями, Ангелина, — отрезал он, — это были малолетние зажравшиеся ублюдки с больной фантазией. Они сдохли, туда им и дорога. И это удивительно, как тебе удалось пережить их настолько.

Я помнила, как умер каждый.

Смерть Льва подкашивает и без того разваившуюся нашу компанию. В день его похорон идет проливной дождь, и грязь на кладбище такая, что разъезжаются ноги. Я держусь крепко за локоть Сергея, чтобы не упасть.

Говорить не хочется, дождь скрывает слезы. Зябко, ноги намокли, и я хочу, чтобы все это быстрее закончилось.

— Этот ублюдок здесь, — говорит Рома, и я оборачиваюсь, пытаясь понять, про кого он.

Вадим.

Он тут, дождь мешает разглядеть его лицо как следует, но я чувствую, что он смотрит на меня.

— Я его урою, — Артем собирается пройти к нему, но Сергей хватает его за локоть жестко:

— Не здесь, братан, надо почтить память Левки. Не дракой.

Он кивает, но я все еще вижу, как трепещут ноздри Артема, как смотрит он зло на Вадима.

Когда толпа приходит в движение, тот исчезает, скрываясь за спинами гостей.

Я знаю, почему мальчишки хотят его убить.

Кто-то испортил тормозные шланги на машине у Льва. Все знали, что он любит гонять… Это не было ни для кого секретом.

Но смерти ему мог желать только один человек.

— Как же так, дети? — мама Льва, Лариса, подходит к нам. Она в черном платке, изможденное лицо со скорбными морщинами у рта, — как же так? Почему его нет, а вы?

Я отшатываюсь от нее. Понимаю, что она потеряла единственного сына, но слышать эти слова — ужасно.

Сергей отводит меня за спину одним жестом, а сам обнимает женщину, прижимая к себе. Я вижу слезы в ее глазах, она смотрит наверх, пытаясь проморгаться, а тело сотрясают беззвучные, а от того еще более ужасные, рыдания.

— Идем отсюда, — Рома кладет мне руку на плечи, увлекая за собой в машину. Мы идем медленно, я смотрю прямо перед собой, думая о том, что справедливости не существует. Даже если убийца Левка, то страдания его матери — это не про справедливость.

Мы садимся в машину, Сергей догоняет нас следом, а Артема все нет.

— Темка где?

Рома с Сергеем переглядываются, и Сергей чертыхаются. С его волос по каплям стекает вода, он проводит ладонью назад и выходит из авто, с шумом закрывая дверь.

— Он пошел его искать, Ром? — я дергаю Ромку за рукав рубашки, он переводит на меня дикий взгляд, — Артем ведь не устроит здесь ничего?

— Я не знаю, Ангелин, я ничего не знаю.

Он держится за руль заведенной машины, прижимается к нему губами, вглядываясь в лобовое стекло. Дворники на нем снуют из стороны в сторону, разгоняя влагу, но все равно не справляются с потоком.

Задние двери хлопают одновременно. Сергей зол, Артем взбудоражен и тоже зол:

— Этот сука съебался! Я хотела его догнать и спросить, какого хуя он пришел сюда?! Это что, его друг, его знакомый?

— Это — его враг, — отвечает Сергей почти равнодушным голосом, и от его слов мы замолкаем всем.

— Если это он, — начинает Артем и задыхается даже, — если это он, я убью гниду собственными руками.

— Успокойся, — Сергей хлопает по плечу Ромку, — поехали, мокрый до трусов. Переодеться надо, согреться. У Ангелины губы синие-синие, дрожит вся.

Я только после его слов понимаю — и вправду дрожу.