Вожди белых армий

Монархическое знамя, поднятое над белой армией Северо-Запада, было органично для переговорщиков-представителей пока императорской Германии и для русских приверженцев Российской империи без двусмысленностей: «непредрешенчества» Алексеева— Корнилова—Деникина, заигрывания с эсерами Колчака, опоры на масонские круги генерала Миллера на его еще более дальнем Севере. Так что наиболее подходящим командующим «с популярным боевым именем» псковских «северян» для кайзеровских офицеров и русских, не забывших Веру, Царя и Отечество, из троих перечисленных кандидатур в пункте 5 документа, конечно, являлся генерал граф Ф. А. Келлер.

Генерал от кавалерии В. И. Ромейко-Гурко германским и русским монархистам не годился, потому что являлся членом масонской «Военной Ложи» и достаточно «младотурецки» показал себя в предреволюционной России, начиная с создания такого же «передового» кружка среди армейских генштабистов, как и среди флотских Колчак, кончая беззаветной февралистской приверженностью к генералу Алексееву. Генерал Н. Н. Юденич не очень подходил как жалованный в главкомы Временным правительством и равнодушный к судьбе мученически погибшего государя.

Зато умудренный, в возрасте шестидесяти одного года генерал от кавалерии, бывший командир Третьего Кавказского корпуса истинно рыцарский граф Ф. А. Келлер был лучшим кандидатом на этот пост. Он оказался единственным из высшего генералитета империи командиром корпуса, отказавшимся присягать Временному правительству.

Феодор Артурович еще в русско-турецкую войну 1877–1878 годов стал дважды Георгиевским кавалером, прославился и на японской, и на Первой мировой войнах. К Келлеру в Харьков отправились псковские военные и общественные деятели еще в сентябре с просьбой принять на себя командование создаваемой белой армией, а к киевским монархистам, вобравшим в себя соль российских консерваторов, — с предложением о проведении Русского Монархического Съезда.

Киевские аристократы-монархисты псковским «провинциалам» в совместном проведении такого съезда отказали, но в Харькове генерал граф Келлер дал согласие на командование Северной армией. Он сразу же начал собирать в нее бойцов и в листовке «Призыв старого солдата» писал:

«Во время трех лет войны, сражаясь вместе с вами на полях Галиции, в Буковине, на Карпатских горах, в Венгрии и Румынии, я принимал часто рискованные решения, но на авантюры я вас не вел никогда. Теперь настала пора, когда я вновь зову вас за собою, а сам уезжаю с первым отходящим поездом в Киев, а оттуда в Псков… За Веру, Царя и Отечество мы присягали сложить свои головы — настало время исполнить свой долг… Время терять некогда — каждая минута дорога! Вспомните и прочтите молитву перед боем — ту молитву, которую мы читали перед славными нашими победами, осените себя крестным знамением и с Божьей помощью вперед за Веру, за Царя и за целую неделимую нашу родину Россию».

Тем временем в Пскове после объявления о наборе в белую армию в первую неделю на вербовочных пунктах записалось полторы тысячи человек, сорок процентов из которых составляли офицеры. Добровольцы должны были подчиняться только русскому военному начальству. Восстанавливались уставы императорской армии лишь с изменениями в форме обращения к солдатам с «ты» на «Вы», при обращении к офицерам требовалось прибавлять слово «господин», сглаживая «благородия», «высокородия», «превосходительства». К прежней форме одежды добавили отличительный знак: на левом рукаве угол из российского триколора острием кверху, а в его середине — белый крест.

К концу октября Северной Псковской армии 1-я стрелковая дивизия под командой генерала П. Н. Симанского состояла из трех полков до 500 человек каждый двухбатальонного состава. 1-м стрелковым добровольческим Псковским полком командовал полковник Лебедев, 2-м стрелковым Островским — полковник Дзерожинский, 3-м Режицким — полковник фон Неф. Псков прикрывали двести внешних охранников капитана Мякоты, в Острове стояли 150 кавалеристов-партизан лейб-гвардии Уланского полка полковника Бибикова, в Режице — столько же партизан полковника Афанасьева.

Вскоре белые псковитяне усилились несколькими частями в сотни человек, среди которых позже значительную роль сыграли две. 26 октября к белым перешел от красных эскадрон из четырехсот бойцов с двумя орудиями и восемью пулеметами под командованием поручика Б. С. Пермикина. Потом ночью через советско-германскую демаркационную линию в районе станции Карамышево вломился лихой конный полк штаб-ротмистра С. Н. Булак-Балаховича в 1120 человек с двумя трехдюймовками и четырьмя пулеметами. Его ядро Булак-Балахович заложил весной 1918 года из партизанского отряда Лунина, действовавшего во время Первой мировой войны в районе Риги.

2 ноября генерал граф Келлер послал из Киева главкому Добровольческой армией на Юге России генералу Деникину телеграмму:

«Признаете ли Вы меня командующим Северной Псковской монархической армией, или мне следует сдать эту должность?»