Вожди и оборотни

Я особо акцентирую внимание на времени задержания Махмуда, около часа ночи, и на том, что никакого процессуального документа по поводу этого составлено не было. Как не было у следователей и оснований для ограничения Мирзабаева М. в свободе. Осознавая это, они станут утверждать, что его пригласили на допрос в качестве свидетеля. Однако процессуальный кодекс под строгим запретом не допускает ночных вызовов и допросов свидетелей. Тогда стали смещать время доставления Махмуда в помещение следственной группы.

Следователь Абдурахимов Бахтияр, привлеченный нами к уголовной ответственности за принуждение к даче показаний и фальсификацию материалов следствия, на допросе 22 июля 1984 года дал ложные сведения. Заявил, что по указанию Гдляна Мирзабаева он доставил на допрос к руководителю группы утром после семи часов.

Пришлось затратить дополнительные усилия, чтобы изобличить Б. Абдурахимова. Отыскали работников милиции, действительно доставлявших Мирзабаева М. к следователям. Водитель управления внутренних дел А. Пулатов пояснил, что он ездил за Махмудом 6 июля сразу же после 24 часов. С ним были еще только два милиционера.

После предъявления этих показаний Абдурахимов отказался от своих утверждений, сослался на свою забывчивость и давность времени.

Наше расследование бесспорно установило превышение служебных полномочий Гдляном. Именно по его указанию свидетеля, невиновное лицо, лишили свободы и держали взаперти. Именно произвол, надругательство над личностью привели к тяжким последствиям, явились причиной того, что М. Мирзабаев покончил с собой. Поэтому содеянное Гдляном обоснованно квалифицировано как преступление. На его совести смерть отца четверых детей. И это еще не все. Гдлян и словом нигде не обмолвился, что по его же указанию одновременно с М. Мирзабаевым запирали в служебном помещении других лиц, в частности Разакову Рабию, Хаятова Умара, Наврузова Эргаша. После того, как они провели ночь в здании, где размещалась следственная группа Гдляна, их после составления протоколов о задержании поместили еще на трое суток в изолятор УВД. Наврузова Э. и Хаятова У. задержали только потому, что они оба на служебной автомашине возили арестованного Мирзабаева Гани. Каких-либо оснований для их задержания не имелось. Гдляновские следователи сами вскоре признали отсутствие в их действиях преступления.

Наврузов Э., вспоминая события тех дней, рассказал, что его привезли в здание следственной группы около 16 часов и до поздней ночи допрашивали, водили из кабинета в кабинет. Требовали рассказать о местах хранения денег, ценностей Мирзабаева Гани. Когда заявил, что они ему неизвестны, то следователи избили его, а потом отвели в маленькую комнату без окон. В ней был только один стул, горел свет. Когда же следователи заперли дверь, то выключили снаружи и свет. В комнате на стуле Наврузов голодный провел всю ночь. На следующий день его перевели в камеру УВД, но и там не кормили в течение двух суток, давали только воду.

Об избиениях на допросах, оставлении без пищи и содержании взаперти в комнате рассказал и Хаятов Умар. Методика выбивания показаний была одной и той же. Исходя из рассказов этих лиц, можно полагать, что она явилась главной причиной самоубийства Мирзабаева Махмуда.

В 1984 году в связи с гибелью Махмуда прокурор следственной части прокуратуры Союза ССР Г. К. Мазуркевич, подчиненный Г. П. Каракозова, проводил проверку и отказал в возбуждении дела, не усмотрев преступления в действиях следователей.

Что можно сказать по поводу этого?

Проверка проведена необъективно, делалось все, чтобы замазать, скрыть позорный для прокуратуры факт. Г. К. Мазуркевич не захотел проверять, когда и кем был доставлен на допрос М. Мирзабаев, сколько он находился в изоляции. Он вовсе умолчал о задержании других лиц, об отсутствии каких-либо оснований для лишения граждан свободы.

В общем Гдлян счастливо отделался дисциплинарным взысканием, выговором, хотя еще тогда скамья подсудимого для него была вполне реальной и справедливой. Ушел на пенсию по возрасту и Г. К. Мазуркевич.

Забыл Гдлян, а точнее — не хотел говорить, что, кроме четырех, есть еще самоубийства, в их числе 52-летнего Хаджимуратова A. X., начальника Орджоникидзевского РОВД г. Ташкента. Он покончил с собой вскоре после длительных допросов, проведенных 23–24 декабря 1985 года следователями гдляновской группы Карташяном А. и Кунцом И.

Гдлян и Иванов должны помнить допросы Хаджимуратова А. и его смерть, ибо пропуски на вход и выход подписывали они. Уверен, помнят и то, что обвинения Хаджимуратова А. во взяточничестве лопнули, как мыльный пузырь, так как не было никаких доказательств, кроме оговора. Я бы только хотел процитировать некоторые строки письма, написанного им перед смертью в адрес Генерального прокурора и секретаря ЦК КП Узбекистана: