Вожди и сподвижники: Слежка. Оговоры. Травля

Внезапность заболевания и породила слухи о насильственной смерти. Наряду с отравленным тортом имеет хождение и версия о другом сталинском знаке внимания — свежей клубнике, прошедшей специальную обработку в токсикологической лаборатории НКВД. Обе версии, к сожалению, до нынешнего времени не доказаны и не опровергнуты. Отсутствие экспертных материалов, нового, современного прочтения медицинского заключения тридцать девятого года провоцирует возникновение самых фантастических предположений. В 1989 году в одном серьёзном педагогическом издании, например, утверждалось, что вдову Ленина поместили в специальный санаторий НКВД и там довели до смерти. Оказывается, автор краем уха слышал, что Крупская потеряла сознание в Архангельском и, ничтоже сумняшеся, подумал, что речь идёт об одноимённом военном санатории в Подмосковье, в котором в те годы лечились также работники НКВД. Казус, конечно, нелепость, но ведь надо видеть и причину. А она — в крайней скудости достоверных исторических фактов, фигурах умолчания, досадных пробелах в биографических данных. Выше уже говорилось, что даже в наиболее полной биографии Крупской, вышедшей в серии «ЖЗЛ», последние дни её жизни изобилуют общими местами, которые, кроме досады и недоумения, ничего не вызывают, и, пожалуй, содержат вопросов больше, чем ответов на них. Правы сотрудник ИМЛ при ЦК КПСС И.С. Куликова и член-корреспондент АН СССР В.А. Куманев, писавшие в «Правде» 5 января 1990 года о том, что обстоятельства кончины Крупской требуют дополнительного и обстоятельного изучения.

Публикация М. Штейна в ленинградской «Смене» — одна из первых попыток проследить хронологию событий последнего дня жизни Крупской. Итак, в половине восьмого вечера — сильные боли, потеря сознания. Дридзо вызывает врача. Доктор старается, но боли не проходят. Требуется консультация более опытных коллег. Прибывают профессора Очкин и Кончаловский. Подозревают острый аппендицит, но окончательно в своём диагнозе не уверены. Предлагают немедленно отвезти в Кремлёвскую больницу. По дороге из Архангельского в Москву у Крупской начинаются перебои в работе сердца.

В Кремлёвской больнице — несколько консилиумов. Наконец приходят к выводу: воспаление брюшины как результат тромба в кишечнике.

Из официального «Сообщения о болезни тов. Н.К. Крупской», опубликованного на первой полосе «Правды» 28 февраля 1939 года: «Болезнь развивалась бурно и с самого начала сопровождалась резким упадком сердечной деятельности и потерей сознания. В связи с этим отпала возможность помочь больной оперативным путём. Болезнь быстро прогрессировала, и 27 февраля в 6 час. 15 мин. утра последовала смерть».

Как видно, расхождений между трактовкой М. Штейна и официальной версией пока нет. Но только до этого места. Далее автор говорит, что веру в правдивость строк о диагнозе болезни Крупской поколебал у него недавно скончавшийся сотрудник Государственной публичной библиотеки имени М.Е. Салтыкова-Щедрина И.С. Беленький. Он поведал, что получил от Анны Кравченко, соратницы Крупской с дореволюционных времён, для хранения в рукописном отделе библиотеки её фонд. В фонде имеется рукопись воспоминаний медсестры Кремлёвской больницы Лилии Лысяк (урождённой Закржевской), написанных в 1962 году.