Вожди и сподвижники: Слежка. Оговоры. Травля

Несколько десятилетий подряд записки М.И. Ульяновой пролежали в архиве ЦК КПСС. К ним практически никто не имел доступа. Но, учитывая, что текст отпечатан на машинке, что его правила Мария Ильинична, можно предположить — какая-то часть близких к Марии Ильиничне людей всё же с ним была ознакомлена. Не исключено, что основные эпизоды и подробности рукописи стали достоянием узкого круга лиц из московской публики. Сцена с ядом, конечно же, не могла не привлечь внимания. А поскольку записки не публиковались, то можно себе представить, какими невероятными подробностями и нелепицами обрастала эта история, разжигая воображение даже добропорядочных людей, не располагающих достоверными историческими фактами.

Итак, тяжело и мучительно заболев, Ленин просит одного из своих соратников принести яду, чтобы самому уйти из жизни. Почему его выбор остановился именно на Сталине — другой вопрос, хотя сегодня беллетристы и публицисты настойчиво его дискутируют, всё более утверждаясь в мысли, что из всего ленинского окружения Сталин наиболее подходил для этой цели, поскольку не отличался интеллигентностью и нравственностью. Боялся ли смерти Ленин? Скорее всего, нет. В 1911 году под влиянием известия о самоубийстве Лафаргов он сказал Крупской: «Если не можешь больше для партии работать, надо посмотреть правде в глаза и умереть так, как Лафарги».

Он выступал от имени РСДРП на похоронах Поля Лафарга и его жены Лауры — дочери Карла Маркса. Полю Лафаргу, видному деятелю научного коммунизма, исполнилось 69 лет, Лауре — 66. Супруги держались того мнения, что в старости человек становится бесполезным для революционной борьбы и, считая 70 лет возрастом предельным, покончили с собой, вскрыв вены. Этот случай произвёл на Ленина сильное впечатление.

Разбитый параличом, о Лафаргах он вспомнил в конце 1922 года. Сохранилась следующая запись его секретаря Л.А. Фотиевой: «22 декабря Владимир Ильич вызвал меня в 6 часов вечера и продиктовал следующее: «Не забыть принять все меры достать и доставить… в случае, если паралич перейдёт на речь, цианистый калий как меру гуманности и как подражание Лафаргам…». Он прибавил при этом: «Эта записка вне дневника. Ведь вы понимаете? Понимаете? И я надеюсь, что вы это исполните». Пропущенную фразу в начале не могла припомнить. В конце — я не разобрала, так как говорил очень тихо. Когда переспросила — не ответил. Велел хранить в абсолютной тайне».

В 1907 году Владимир Ильич едва не погиб, пробираясь по льду до ближайшего острова, чтобы там незаметно сесть на пароход. Дело происходило в Финляндии, где его выследила русская полиция. «До острова надо было идти версты три, — рассказывала Крупская, — а лёд, несмотря на то, что был декабрь, был не везде надёжен. Не было охотников рисковать жизнью, не было проводников. Наконец Ильича взялись проводить двое подвыпивших финских крестьян, которым море было по колено. И вот, пробираясь ночью по льду, они вместе с Ильичём чуть не погибли… Лишь случайность спасла… А Ильич рассказывал, что, когда лёд стал уходить из-под ног, он подумал: «Эх, как глупо приходится погибать»».

30 августа 1918 года на Ленина было совершено покушение. Профессор Б.С. Вейсброд рассказывал: когда раненого Ленина привезли в Кремль, он «попросил выйти из комнаты всех, кроме меня, и, оставшись со мной наедине, спросил: «Скоро ли конец? Если скоро, то скажите мне прямо, чтобы кое-какие делишки не оставить»».

Из записки Л.Б. Каменеву: «…если меня укокошат, я Вас прошу издать мою тетрадку: «Марксизм о государстве» (застряла в Стокгольме). Синяя обложка, переплетённая…» Ироническое «укокошат» — вместо трагического и возвышенного «погибну».