Вожди и сподвижники: Слежка. Оговоры. Травля

Если бы ему сказали в 1904 году, что его назовут примерным партийцем, он бы рассмеялся. Котовский не примыкал ни к одной партии. Он действовал сам по себе. Помогали ему двенадцать отчаянных храбрецов, с которыми он скрывался в лесах. Уже после первого лихого налёта полиция была поставлена на ноги. Помещики потеряли сон и увеличили охрану имений. Всюду были расставлены пикеты для поимки смельчаков. А они продолжали налёты. Однажды, окружив в лесу пеший этап крестьян, задержанных за беспорядки и препровождаемых под конвоем в кишинёвскую тюрьму, Котовский освобождает их и расписывается в книге старшего по команде: «Освободил арестованных атаман Адский».

Недаром зачитывался фантазиями романов и драм впечатлительный мальчик, стеснявшийся своего заикания и потому проводивший время в одиночестве над книгами. Его называют шиллеровским Карлом Моором, пушкинским Дубровским, бессарабским Зелим-ханом. Он появлялся то тут, то там, выныривал, где его меньше всего ждали. Популярность атамана Котовского росла и ширилась. Его видят даже в Одессе, куда он приезжает в собственном фаэтоне, с неизменными друзьями — кучером Пушкаревым и адъютантом Демьянишиным.

По всей Бессарабии Котовский становится темой дня номер один. Репортёры южных газет неистощимы в описании его похождений. Даже в детективных романах грабители редко отличались такой отвагой и остроумием, как Котовский. Не отстают от репортёров помещичьи жёны и дочери. Вот уж кто самые ревностные поставщицы легенд, окружавших ореолом романтичности «дворянина-разбойника», «красавца-бандита», «благородного мстителя». В городах он всегда появлялся в роли богатого, элегантно одетого барина, на собственном фаэтоне — этакий статный брюнет с крутым подбородком. Много спорили о его происхождении — простолюдина за версту видно, он и разговора светского поддержать не в состоянии. А Котовский прекрасно разбирался в тонких винах, музыке, рысаках, спорте, что говорило о хорошем воспитании. Он был остроумным человеком. Это отмечали даже его невольные «клиенты». Вот как описывался, например, «Маленьким Одесским листком» случай, когда Котовский решил оказать помощь крестьянам сгоревшей под Кишинёвом деревни.

В один прекрасный день, пишет газета, к подъезду дома крупного кишинёвского ростовщика подкатил на собственном фаэтоне элегантно одетый, в богатой шубе с бобровым воротником, барин. Приехавшего гостя встретила дочь ростовщика и сообщила, что папы нет дома. Барин попросил разрешения подождать отца. Барышня согласилась. В гостиной он буквально очаровал её светским разговором и прекрасными манерами. Барышня провела полчаса с весёлым молодым человеком, пока на пороге не появился папа. Молодой человек представился:

— Котовский.

Начались истерика, слёзы, мольбы не убивать. Как и положено джентльмену, Котовский успокаивает барышню, бежит в столовую за стаканом воды. И объясняет потерявшему сознание ростовщику: ничего особенного не случилось, просто вы, вероятно, слышали, под Кишинёвом сгорела деревня, надо помочь погорельцам, я думаю, вы не откажетесь мне немедленно выдать для передачи им тысячу рублей.

Тысяча рублей была вручена Котовскому. А уходя, он оставил в лежавшем в гостиной на столе альбоме барышни, полном провинциальных стишков, запись: «И дочь, и отец произвели очень милое впечатление. Котовский».

Не меньший интерес представляет интервью супруги директора банка госпожи Черкес корреспонденту этой же газеты. Когда Котовский ворвался в их квартиру и потребовал драгоценности, госпожа Черкес в тайной надежде спасти нитку жемчуга, висевшую у неё на шее, будто бы в волнении так дёрнула, что нитка порвалась и жемчуг рассыпался. Котовский, к изумлению супруги банкира, не унизился ползать за жемчугом по полу. Налётчик по достоинству оценил находчивость хозяйки, одарив её обворожительной улыбкой и оставив на полу жемчужины.