Все, кто ехал в старом грузовике (другой машины просто не оказалось под рукой) с Борисовым, были арестованы. Их допрашивали лично Ежов, Агранов и Косарев. Однако ожидаемых признаний в убийстве Борисова не последовало. Водитель Кузин и сидевший рядом с ним оперуполномоченный Малий не отступали от первоначальных показаний, согласно которым автомашину во время движения резко бросило вправо, она выехала на тротуар и ударилась правой стороной о дом, в результате чего и погиб Борисов. Это же подтверждал сотрудник УНКВД Виноградов, сидевший с Борисовым в кузове автомашины, а также постовой милиционер Крутиков, который находился вблизи и являлся очевидцем происшествия. В пользу арестованных свидетельствовали и данные технической экспертизы, согласно которой причиной аварии явилась неисправность передней рессоры. Судебно-медицинское заключение также констатировало возможность получения травм черепа при автопроисшествии.
Значит, смерть наступила в результате автомобильной аварии, причиной которой была неисправность грузовика? Значит, заговора с целью убрать охранника, который, возможно, тоже был втянут в преступную зиновьевскую группу, не существовало? Вздох облегчения готов был вырваться из груди ленинградцев — Малий, Кузин и Виноградов освобождены из-под стражи, подозрения отметены, «сообщников» искать не будут, волна арестов не коснется новых людей. Но не тут-то было. Напрасно тешила себя надеждами ленинградская делегация. Пройдет всего два года с небольшим, и в июне 1937-го Кузина, Малия, Виноградова и других, кто имел отношение к доставке Борисова в Смольный, где его ждал Сталин, вновь арестовали. После жестоких избиений Кузин показал, что Малий вырвал у него руль автомобиля и направил машину в здание. На первых допросах Малий и Виноградов отрицали это, но после пыток не выдержали и стали говорить, что авария была совершена умышленно по заранее разработанному плану с целью убийства Борисова. В суде Виноградов отказался от этих показаний и стал отрицать свою вину в гибели Борисова. Тем не менее Виноградов, Малий и другие работники НКВД, хоть в какой-то степени причастные к тому злополучному рейсу, были расстреляны. После XX съезда партии возникли подозрения, что таким образом Сталин заметал следы и убирал всех свидетелей убийства Кирова, организованного органами НКВД по прямому указанию вождя всех времен и народов. Как бы там ни было, но факт остается фактом: смерть Кирова обошлась репрессиями 90 тысяч наших сограждан только в Ленинграде и области.
Зарождалась кровожадная традиция — массовыми казнями десятков тысяч невинных соотечественников отмечать гибель ближайших сподвижников тирана. Вот почему высокие своды Большого Кремлевского дворца, где проходил VII съезд Советов, казалось, закачались в помутившихся от ужаса зрачках собравшихся здесь людей, которым объявили, что запланированный на сегодня доклад первого заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров Союза ССР и Совета Труда и Обороны, председателя Комиссии советского контроля, члена Политбюро Центрального Комитета ВКП(б) товарища Куйбышева не состоится в связи с его внезапной кончиной. О естественной смерти почти никто не подумал. Обстановка подозрительности, вредительства, шпиономании была столь сильна, что в голову ничего, кроме мыслей о неразоблаченных врагах, не приходило. Терялись в догадках: кто, по чьей указке? Первого декабря убили Кирова, не прошло и двух месяцев, как наступил черед новой жертвы. Не иначе, дело рук наемных палачей из троцкистско-зиновьевской банды. Конечно, не простили товарищу Куйбышеву его неугасимой ненависти к смертельным врагам генеральной линии партии. Свели счеты. Да, товарищ Куйбышев умело громил всех, кто пытался внести разложение в ряды большевиков, кто стремился заразить партию и рабочий класс неверием в победу социализма в СССР. Он был непримирим к гнусным предателям, разоблачал их на съездах, конференциях, на собраниях трудящихся. Отомстили…